Лилиль прекратила перебирать пальчиками пряди и разгладила подол насыщенно голубого обтягивающего её идеальную фигуру платья.
– Сбежать от проблем на свидание? – она понимающе мне улыбнулась, да так, что меня даже передёрнуло. – Красивый мальчик. Ты ведь влюбилась в первый раз?
Промолчала, испытующе глядя на неё. Что ей от меня надо? Не просто так же пришла, по душам поговорить.
– Мой тебе совет: не люби его больше, чем он тебя. Как только начинаешь любить слишком сильно, появляются трудности, а потом становится больно. А боль, знаешь ли, мешает наслаждаться жизнью, – продолжив игнорировать мою враждебность, поделилась дивная.
– Вы поэтому бросили прадедушку? Потому что он любил вас больше, чем вы его, а вам не нужны были трудности? – не удержалась я, с презрением глядя на эльфийку.
Уголок губ прабабушки чуть поднялся, а в глазах мелькнул опасный, хищный блеск.
– Ошибаешься, девочка, – протянула она, глядя на меня в упор. – Харадана я любила сильнее, чем должна была. Почему-то решила, что любовь простого человека сумеет сделать меня счастливой. Но чем дольше я жила с ним, тем тяжелее мне становилось. Я предлагала ему уехать со мной. Если бы он пожелал, я бы сумела даровать молодость и ему, и своему сыну. Но что ты, Хар был слишком горд, чтобы попросить об этом. А я не видела смысла унижаться и уговаривать.
– Вы предлагали ему уйти с вами? – поражённо спросила я. – И действительно могли вернуть его молодость?
– Разумеется. Но, как я уже сказала, я полюбила его слишком сильно, пошла на поводу у его человеческого упрямства и зареклась когда-либо ещё любить мужчину сильнее, чем он меня, оставила его жить так, как хочет. Сделала всё, чтобы больше не оглядываться назад, и так и не поняла того, почему люди хотят стареть и умирать. Долгое время я задавалась этим вопросом, который мало того, что остался без ответа, так ещё и был неправильно понят и исковеркан.
– Он тосковал по вас, – почему-то сказала я.
– Да? – безразлично переспросила Лилиль. – Возможно. Но я не даю второго шанса, девочка, и тебе не советую. Когда я предлагала, Харадан предпочёл продолжить жить, как человек, и такую же судьбу выбрал нашему сыну. То, что было потом, – уже не моего ума дело.
Между нами повисла тягучая тишина. Не знаю, что чувствовала в тот момент прабабушка, но мне виделась моя идеальная картина мира, по которой внезапно провели мокрой тряпкой и обнаружили совсем другой рисунок.
– Вы лжёте, – принять испорченную ненавистной эльфийкой картину оказалось не просто.
Прабабушка рассмеялась и с умилением посмотрела на меня: