– Что вы здесь делаете?
– Пытаемся не умереть от голода. – двигаясь также медленно, он указал на расчищенный от снега раскоп, на краях которого угадывались оставшиеся с осени зёрна.
Скептически взглянув на палку-копалку, ржавый обломок мастерка, и заострённый штырь, оставшиеся на месте последней добычи, закутанный по самые глаза в задумчивости опустил оружие. Двигавшийся по стенам, луч чего-то фонарика остановился на небольшом люке, под самой крышей.
– Что там?
– Доски, трубы, коробки, много рваных мешков, гнёзда птиц.
Оглядев все углы, пришлые собрались у ворот. Короткое совещание закутанного с высоким, и последний направился к лестнице.
– Спускайся.
Отец подчинился.
– Доставай оружие, где бы оно у тебя не лежало.
Снова подчинился.
– И то, что у твоих детей.
Из гнезда появилась рука, держащая пистолет за ствол.
– До тех пор, пока мы здесь, подчиняешься мне. Ясно?
***
Скрипнув полозьями в последний раз, сани замерли на железной решётке зерносброса. Разойдясь по элеватору, двое принялись укреплять периметр, приматывая и подпирая отвалившиеся листы жести, затворяя двери, занавешивать то, что не удавалось закрыть. Остальные занимались обустройством стана. На расчищенном пяточке расстелили лежанки, разожгли костёр, закрепив углы на чём придётся, растянули закрывавший груз тент, отгородившись от быстро темнеющего неба.
– Чтобы не глядели на нас голодными глазами. – буркнул мужик с оспинами на раскрасневшемся лице, отдав отцу небольшой свёрток.
Внутри было три початка кукурузы, несколько горстей мелкого картофеля, мешочек крупы и пара консервов. Передав еду детям, отец накинул на себя кусок шерстяного одеяла и, вернувшись наверх, продолжил наблюдать.
Окончательно обустроившись, пришлые приступили к обеду. По мере того, как их тела согревались, а животы наполнялись пищей, до того тихие, голоса становились всё громче, а речь проще и обыденней. Высокий, был лидером группы. Человека с бакенбардами звали Пётром. Сняв с себя две верхних куртки и балаклаву, чернокожий заговорил без капли акцента. Последние двоя, приходились друг другу, то ли родственниками, то ли близкими друзьями, говором выдавали деревенское происхождение.
– Эй! Ты так и будешь там стоять и пялится? – не выдержав, выкрикнул Пётр.
– Кто-то же должен. – безразлично, даже не удостоив его взглядом.
– Давай, спускайся. И детей своих сюда веди. – миролюбивым, но в тоже время командным голосом произнёс высокий.
Нахмурившись, в последний раз посмотрев куда-то перед собой, отец подчинился. Через пару минут, троице сидела на самодельной лавке возле костра.