– То есть, вы просто смотрели, как Чинги умирал? – сузились мои глаза. – А может ещё и радовались, что все идет по плану?
«Мы… я видел. Это была моя вина, что малыш погиб. Я отпустил его слишком рано, он был не готов. Но он погиб не зря. Ты ведь понимаешь, Стас? Понимаешь, какую возможность нам подарил Чингачгук?»
– Что угодно ради мести, да? – с горечью в голосе спросил я.
«Это не месть, а война, Стас. У неё свои законы. Ради победы – всё».
– Разве вы уже не победили?
«Не окончательно. Мы защитили свою планету, но враг ещё не повержен. Ты передумал воевать за Землю?»
– Началась бы война за Землю, если бы вы не послали туда Чинги? – прямо спросил я.
«Рано или поздно – да, началась бы», – ответил Нараян.
– Я в этом сомневаюсь. У энвов не было причин нападать на нас.
«У них есть причины нападать на всех! – гневно отрезал абориген. – Скоро ты сам это поймешь, когда установишь полный контакт с Ирокезом».
– Вы втянули нас в свою войну, – заявил я. – И все её жертвы – на вашей совести. В такой ситуации нормальные союзники предложили бы помощь и защиту. Впрочем, о чем это я, ведь речь всего лишь о людях, верно?
«Жертв больше не будет, – пообещал Нараян. – Когда я вытащил тебя с Земли, враг понял, что в этом конфликте замешаны мы. Он больше не рискнет атаковать».
– А если я вернусь на Землю?
«Это было бы очень глупо, Стас».
– Я хочу, чтобы вы патрулировали мою планету, – сказал я. – Это мое требование. Хотите, чтобы я помог вам с вашим великим планом – обеспечьте безопасность Земли.
«Это совершенно излишне. Энвы не будут нападать».
– А я вот не уверен. И мне нужны не заверения, а армия.
«Стас, ты поступаешь опрометчиво, – кажется, мой собеседник начал терять терпение, но мне было все равно. – И у нас в любом случае нет таких ресурсов, чтобы обеспечить патрулирование целой планеты».
– У вас есть силы на оборону Чибиса, – отмахнулся я. – Перебросьте их на Землю.
«Это невозможно. Наша оборона выстраивалась тут веками. Думаешь, для чего служат помещения, которые вы называете «Домами Снов»? Это часть планетарной защиты, создававшейся много…»
– Это мой ультиматум, – отрезал я. – Если вы его не примете – я вернусь на Землю первым же рейсом. И конец тогда вашим грандиозным планам. Ради победы – что угодно, верно? У вас есть три месяца на размышление.
Когда я оказался в Великом Войде, то после ужаса и отчаяния первых недель следующим чувством, затопившим мой разум, было чувство одиночества. Полного, абсолютного, непередаваемого одиночества. Долгое время я не мог думать ни о чем другом, кроме этого сокрушающего факта: я бесконечно одинок, никто не сможет добраться сюда и помочь мне.