У неё были такие же зелёные глаза, как у бабы, только чуть-чуть светлее, на округлом лице с морщинками на лбу и вокруг глаз. А ещё у неё были переливающиеся радужными цветами серёжки. Стеклянные камешки с перламутровым оттенком, с которыми любит играть свет, то прячась, то вспыхивая на гранях.
Дядя Миша не любил ходить в гости, и я видела его всегда только издалека, когда он шёл по двору своей ковыляющей походкой. Он был худощав и носил очки, и всегда курил сигареты с мундштуком. Это иностранное слово, кстати, мы узнали только благодаря дяде Мише, спросив однажды у мамы, что это у него такое, потому что, кроме него, не видели мы мужчин, курящих сигареты в какой-то странной длинной трубке, похожей на маленькую дудочку.
Я помню, как мы однажды взобрались на крышу нашего сарая и скакали там, довольные и гордые, чувствуя себя настоящими первооткрывательницами незнакомого нам доселе мира Сарайной Крыши с её плоской поверхностью, покрытой землей и местами поросшей бурьяном, и врезанными прямо в небо квадратными окнами. «Ой, смотри, тут щель! А тут ещё одно окно! А отсюда можно запрыгнуть на рулон с сеном!..» Но потом пришла баба и «спустила» нас вниз, потому что дядя Миша боялся, что мы там будем шкодничать и учиним пожар или ещё что-нибудь в этом роде. Сараи для скота у нас, как и дом, тоже были общие, с одной крышей, но разными входами. С тех пор сарайная крыша стала для нас запретной зоной, и, если мы играли в сарае, то только с внешней стороны, невидимой со двора.
А ещё, когда летом по вечерам на сопках появлялись первые точечки возвращающихся с пастбища коров, он выходил встречать скот, прихрамывая и держа в руках свой незаменимый «бичик» – длинную плеть, которой он всегда щёлкал, громко ругаясь при этом неизменными, немного нецензурными словами на непослушную скотину и их громко лающую собаку.
От самой задней стены дома до загонов была протянута у них по земле толстая стальная проволока, вдоль которой бегал их лохматый цепной пёс. Сначала у них была собака по кличке Пират. Пират был уже старый и почти всё время спал у себя в будке. Будка у него была просторная и добротная, и, кажется, была она даже обита войлоком и клеёнкой. Потом, когда Пирата не стало, появился Дозор. Дозора боялись не только мы, дети, хотя нас отделял от него высокий деревянный штакетник и цепь на проволоке, но и вся живность от кур и до кошек, которых он яростно отгонял от своей территории. Поэтому мы довольно скоро усвоили, что спящего зверя лучше не будить и проходить мимо его логова незаметно, подальше от забора, чтобы не вызвать лишнего шума.