Проклятие Прибрежной (Макарова) - страница 17
Ее слова прервал громкий треск неподалеку, и, проломив нижние сучья, на дальний край поляны выскочил измазанный в грязи кабан. Хрюкнув, он направился к подножию дуба.
– Должно быть, желуди ищет, – мелькнуло в голове у Гарва.
Но что-то неуловимое в облике кабана не давала ему покоя, какой-то недружелюбный тревожный флер, который никак не вписывался во всеобщую идиллию гармонии природы и буйства красок. Кабан приближался, и Гарв, внимательно всмотревшись в его черты, вдруг с криком подскочил на ноги. Мерзкое свиное рыло было облеплено какими-то комками, похожими на грязь, которые под пристальным взглядом Гарва к его ужасу вдруг обернулись клочками разодранной плоти. Весь он был в ошметках шерсти, маленькие налитые кровью глаза горели неутолимой жаждой кровавой схватки, две волосатые пещеры широких свиных ноздрей с шумом раздувались, словно кузнечные меха, а острые клыки грозили разорвать добычу на куски.
Однако боров не торопился нападать. Остановившись в паре шагов от путников, он замер на месте и с остервенением рыл копытом землю, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
– Бежим, – выдохнула Прибрежная, огибая родник и стараясь не делать резких движений, повинуясь жесту Гарва, который указывал ей укрыться от смертоносных клыков у него за спиной.
– Нельзя, он нагонит нас в два счета и пырнет в спину, – так же шепотом ответил он ей.
Негромкий шорох, раздавшийся сверху, заставил Гарва задрать голову, и в густой листве он различил непонятно откуда взявшегося черного кота, который крадучись продвигался вперед, перебирая лапами по толстой дубовой ветке и подбираясь все ближе к Прибрежной.
– Берегись! – крикнул Гарв. Кот раскрыл пасть и взвыл противным голосом, и в ту же секунду боров, словно получив сигнал, бросился на них. Не успев отклониться от массивного кабана, ринувшегося в слепую атаку, Гарв попытался сдержать удар, но вдруг почувствовал в бедре сильную боль и с размаху опустил меч, располосовав тому спину. Боров взвизгнул и, со всей силы врезавшись в Гарва, повалил его на землю. Кровь брызнула Гарву прямо в глаза, но он успел, шатаясь, подняться на ноги и обернуться как раз в тот момент, когда развернувшийся боров вновь кинулся в бой. В этот раз Гарв слишком рано резанул мечом, и лезвие клацнуло по кости, не в силах перерубить торчащий клык. Боров всем весом навалился на Гарва, и тот, упав, откатился влево. Противная свинья все не унималась и, прижав копытом левую руку Гарва к земле, нацелилась клыком ему в горло. Свободной рукой Гарв виртуозно описал в воздухе дугу и сумел опустить меч по касательной на голову кровожадной твари. Хрястнуло отсечённое ухо, и фонтаном брызнула кровь, заливая липкой жижей бок бешеной зверюги. Пользуясь секундным замешательством борова, Гарв вывернулся, оперся о колено и вонзил меч по самую рукоять в мягкий живот. Боров, казалось, почувствовал не больше комариного укуса, он всей грузной тушей осел на меч, не дав Гарву возможности вытащить стальное лезвие. Едва успев отдернуть руку, Гарв попробовал откатиться еще дальше, но проклятое копыто так сильно впечатало в землю его запястье, что он мог лишь вертеться, словно муха, пригвожденная к паутине. Чуя зловонное дыхание у своего лица, Гарв поднял глаза и увидел два ряда страшных стесанных зубов с рваными краями, готовыми вгрызаться в добычу и рвать из нее клоки. Он выгнулся и упал навзничь, клык борова пронёсся буквально в сантиметре от его глаз, но Гарв тут же почувствовал, как острое холодное копыто безжалостно придавило ему ребра. Пытаясь скинуть с себя громоздкую тушу, он извивался ужом. Но боров, уже почуявший, что жертва в западне, напирал копытами на грудь все сильнее. Гарву не хватало воздуха, он сгладывал и широко раскрывал рот, пытаясь вдохнуть, но вместо спасительного кислорода хлебнул лишь тошнотворный смрад изо рта твари. Что-то хрустнуло у Гарва в груди, и, уже теряя сознание, он увидел, как, взревев, боров опустил голову, целясь Гарву прямо в кадык, да так и остановился на полпути. Замерев, будто застывший, он не произносил ни звука. Собравшись с духом, Гарв из последних сил спихнул с себя мерзкое туловище и, не останавливаясь, принялся рубить толстую шею. Вогнав меч до упора, он надавил, навалившись всем весом, и почувствовал, как под его тяжестью голова хряка отлетела и, гулко шлепнувшись о камни, покатилась по траве к подножию дуба. Гарв упал, краем глаза успев заметить девушку, скорчившуюся на коленях у родника, которую неистово рвало, и зловещего черного кота, опрокинутого на спину, из груди которого торчала поблескивающая в свете Полуденного Месяца золотая стрела с ее браслета.