Как бы ни относиться к Щусеву, но трудно не согласиться с тем, что, проектируя мавзолей, он, если можно так выразиться, пожалел Красную площадь. Сравнительно небольшой по высоте и объему мавзолей нисколько не «наезжает», например, на храм Василия Блаженного. Не спорит он и с кремлевскими башнями, довольно мирно уживаясь с ними. А «жалеть» Красную площадь тогда было не в моде, взять хотя бы проекты сооружения здания Наркомтяжпрома, которое при его появлении здесь должно было полностью задавить Кремль своими гигантскими размерами. Ничего бы не осталось от Красной площади. Да и после войны с главной площадью особо не церемонились — одна сталинская высотка в Зарядье чего стоит: успей она вырасти до 1953 года, и силуэт и без того изувеченной старой Москвы оказался бы полностью испорченным.
Мавзолей не претендует на лидерство в архитектурном ансамбле Красной площади, ибо к тому времени этот ансамбль уже давно сформировался, приобретя черты прямоугольника, образованного Кремлевской стеной, Историческим музеем, ГУМом и храмом Василия Блаженного. От Щусева требовалось подчеркнуть центр ансамбля, и он его нашел — у подножия Сенатской башни. И кто знает, быть может, благодаря Щусеву Красную площадь в итоге оставили в покое, не покушаясь на ее архитектурный ансамбль, в котором мавзолей оказался в достойном окружении.
Авторитетный историк советской архитектуры профессор Михаил Ильин отмечал: «Сложность поставленной перед Щусевым задачи усугублялась местоположением задуманного мавзолея именно на Красной площади Москвы. Вглядитесь повнимательнее в форму и размер площади. Ведь по существу она не так уж велика, а ее ширина немногим больше ширины новых проспектов столицы или ее расширенных старых улиц, например, улицы Горького или Садового кольца. В то же время соотношение ее продольных и поперечных сторон (2:1) таково, что в связи с расширением основных московских улиц, ведущих к центру, легко могло сложиться впечатление о фактическом исчезновении площади, превратившейся как бы в отрезок магистрали, идущей от улицы Горького и Манежной площади в сторону предназначенного к реконструкции Замоскворечья. Стоило, например, снести Исторический музей, как не раз советовали Щусеву, и Красной площади по существу не стало бы. Поэтому-то Щусев не последовал этому неверному совету. Для решения поставленной перед ним задачи он исходил из существующей периметральной застройки площади. Ведь вертикали кремлевских башен, башен Исторического музея, высокие кровли Верхних торговых рядов, как и группа башеннообразных храмов собора Василия Блаженного, формировали пространство удлиненной площади, придавали ей законченный архитектурный облик и вместе с тем препятствовали, в особенности здание Исторического музея и собор Василия Блаженного, превращению ее в одну из широких магистралей столицы.