— Даже при наличии презерватива есть вероятность заразиться ЗППП.
— Отлично. Я сдаюсь. Наслаждайся своим венцом безбрачия. Остальные из нас будут здесь вести образ раскрепощённой сексуальной жизни с совершенно неподходящими партнёрами, как нормальные люди.
Мы на мгновение замолкаем, пока она не говорит:
— О. Я поняла. Дело не в том, что ты думаешь, что не будет никаких эмоциональных привязанностей... но ты думаешь как раз о таких привязанностях.
Я собираюсь громко и горячо опровергнуть высказывание Слоан, но вместо этого задумываюсь на секунду.
— Кейдж первый мужчина, на которого я хоть как-то отреагировала после Дэвида. Другие парни, с которыми я встречалась, ощущались больше как братья. Типа, они были милыми, и мне нравилось проводить с ними время, но на этом всё. Я была бы так же довольна, сидя дома с Моджо, а не встречаясь с любым из тех парней. У меня, конечно, ни разу не возникало никакого желания спать с ними. Они были просто... подушкой безопасности. Но Кейдж приводит мою эндокринную систему в состояние повышенной готовности. Кейдж заставляет меня чувствовать себя так, словно я подключена к электродам и напитываюсь, словно монстр Франкенштейна. И это при том, что я едва его знаю.
— Ты не влюбишься в него, если переспишь с ним разок или три.
— Ты уверена? Потому что это именно та ужасная вещь, которая могла бы приключиться со мной.
— Ах! Ты хоть себя-то слышишь?
— Я так, для справки.
— А я просто говорю, что ты не можешь прожить всю оставшуюся жизнь в страхе перед тем, что может случиться, Нат. Ну и что с того, что ты действительно стала такой эмоциональной из-за него после секса? Ну и что? Он вернётся к своей жизни, ты вернёшься к своей, и ничего не изменится, кроме того, что у тебя останутся прекрасные воспоминания и твоя вагина будет восхитительно болеть. Ничто не может причинить тебе такую боль, какую тебе уже причинили. Ты пережила самое худшее, что только могла себе представить. Пришло время снова начать жить своей жизнью. Ты хочешь вести со мной подобный разговор через двадцать лет?
Некоторое время мы дышим в трубку, пока я не произношу:
— Нет.
Слоан тяжело вздыхает.
— Хорошо, тогда я сейчас кое-что скажу. Это будет больно.
— Больнее, чем ты только что мне здесь наговорила?
— Дэвид мёртв, Нат. Он мёртв.
Эта фраза повисает там во всей своей ужасной завершённости, когда у меня сжимается грудь, и я изо всех сил стараюсь не разрыдаться.
Её голос смягчается.
— Должен быть мёртв. Он бы никогда добровольно тебя не бросил. Он любил тебя как сумасшедший. Его не похищали инопланетяне, не промывали мозги в какой-нибудь секте или что-то подобное с ним вовсе не происходило. Он отправился в поход в горы и с ним произошёл несчастный случай. Он поскользнулся и упал с тропы. Это единственное логическое объяснение.