— Пошли! — прошептал Эмилио. — И не говорите ни слова, потому что на этой стороне острова все слышно.
Мексиканец стал спускаться по темной, неосвещенной дороге. Это была лесная аллея, по которой ходили только днем. Размышляя над словами Эмилио, Кендрик понял, в чем дело. Шум ветра и прибоя сюда не доносился, вокруг царила тишина. Их голоса можно было бы ясно услышать на расстоянии в несколько акров.
Металлический «гараж», на который сослался Эмилио, действительно соответствовал такому названию, но это был самый большой из всех гаражей, которые Эван когда-либо видел, за исключением разве что тех, вычищенных до блеска, обитых войлоком сооружений непомерных размеров, в которых держали свои лимузины члены арабской королевской семьи. Этот, напротив, представлял собой безобразное нагромождение рифленого алюминия, где хранились несколько тракторов, различные приспособления для работы на газонах, пилы, машины для стрижки газонов, — все это для них не годилось, так как производило слишком много шума. Однако на стене и на полу они обнаружили более подходящие предметы. Здесь был целый ряд баллончиков с бензином, а повыше, на крюках и гвоздях, висели топоры и топорики, косы, проволочные кусачки с длинными рукоятками, мачете и складные садовые ножницы с резиновыми ручками — все то, что требовалось для отражения опасного наступления тропической растительности.
Решение пришло сразу, без размышлений и было очень простым. Нож для разделки мясных туш уступил место топорику и мачете — для него и Эмилио. Вдобавок они прихватили кусачки, бензиновый баллончик и садовые ножницы с длинной рукояткой. Все остальное, взятое из коттеджа, оставалось у них в карманах.
— Вертолет, — сказал Кендрик.
— Здесь есть тропинка, соединяющая северную и южную дороги, это пониже generador. Быстрее! Часовые сейчас уже на побережье и скоро пойдут обратно.
Они выбежали из гаража с инструментами, наскоро подвешенными к поясу, переброшенными через плечо и зажатыми в руках, и снова очутились на аллее. Эмилио бежал впереди. Они промчались через полосу высокой травы, окаймляющей вершину холма, и стали пробираться по узкой тропе, пересекающей его склон.
— Cigarillo! — прошептал мексиканец, оттаскивая Эвана назад, в тростниковые заросли.
На вершину холма устало взбирался часовой. Прыгающий огонек его сигареты проплыл футах в восьми от них, если не меньше.
— Пошли, — тихо скомандовал Эмилио, когда часовой достиг вершины.
Пригибаясь, они перебежали на северную дорогу; второй часовой не появлялся, поэтому они перешли на ходьбу и стали спускаться к бетонной посадочной площадке.