— Да, господин президент.
— Как вы думаете, Митч, они все поняли? — спросил Дженнингс, наливая себе и Пэйтону из бутылки, которую он достал из бара, спрятанного в левой стене Овального кабинета.
— Надо полагать, — ответил Пэйтон. — Если я немедленно не выпью этого виски, меня снова начнет трясти.
Президент оскалил зубы в своей знаменитой ухмылке и поднес Пэйтону бокал с виски к окну, у которого тот сидел.
— Неплохо для парня, который, по общему мнению, туп, как телеграфный столб, а?
— Это было необычное представление, сэр.
— Вот почему этот кабинет следует значительно уменьшить.
— Я не имел этого в виду, господин президент.
— Конечно, имели, и вы совершенно правы. Именно поэтому король, голый или в полном облачении, нуждается в сильном премьер-министре, который, в свою очередь, создает свою собственную королевскую семью — в данном случае из двух партий.
— Прошу прощения?
— Кендрик. Я хочу, чтобы он баллотировался.
— Боюсь, что вам трудно будет его убедить. По словам моей племянницы — я называю ее своей племянницей, хоть она мне вовсе не родня…
— Я все это знаю и знаю все о ней, — перебил Дженнингс. — Так что же она говорит?
— Что Эван прекрасно понимает, что произошло и что происходит, но пока еще ничего не решил. Его ближайший друг, Эммануэль Уэйнграсс, тяжело и, по-видимому, безнадежно болен.
— Это тоже мне известно. Вы упомянули об этом в своем докладе, не называя его по имени.
— Ох, простите, в последнее время мне никак не удается выспаться, и я постоянно что-то забываю… Во всяком случае, Кендрик настаивает на возвращении в Оман, и я не могу его отговорить. Он одержим идеей обезвредить торговца оружием Абделя Хаменди. Он совершенно справедливо полагает, что, продавая по меньшей мере восемнадцать процентов всех боеприпасов, которые в ходу на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, Хаменди тем самым губит его любимые арабские страны. В своем роде это современный Лоуренс, пытающийся спасти своих друзей от презрения международной общественности и окончательного забвения.
— Так что же конкретно намерен он совершить?
— Из того, что он мне рассказал, следует, что в основном это будет разоблачительная операция. Я думаю, что ему самому еще не все ясно, но цель уже поставлена. Она заключается в том, чтобы выставить Хаменди в его истинном свете, как человека, сеющего разрушение и смерть и наживающего на этом миллионы.
— А какое дело Хаменди до того, что подумают о нем его покупатели? Он ведь торговец оружием, а не евангелист.
— Ему будет до этого дело, когда половина из проданного им оружия станет непригодным, когда взрывчатка не будет взрываться, а ружья — стрелять.