— Опять Лэнг, — пробормотал Кендрик, прерывая его речь.
— Я тут ни при чем! — воскликнул Уэйнграсс, простирая вперед руки. — Я начал самым подобающим образом, обращаясь к нему «господин президент», спросите у сиделок, которые прямо-таки обомлели, как только он вошел — в нем, конечно, что-то есть, скажу я тебе. Как бы то ни было, после того, как мы пропустили по стаканчику виски и девушки вышли, он сказал, что я произвожу на него отрадное впечатление, и предложил называть его Лэнгом, отбросив все формальности.
— Менни, — вмешалась Калехла, — а почему президент сказал, что вы производите на него отрадное впечатление?
— Потому что в разговоре я мимоходом упомянул, что это новое здание, которое они возводят на какой-то там авеню — об этом было в «Нью-Йорк таймс», — не Бог весть что, и ему не следовало бы поздравлять архитектора по телевидению. Внешняя отделка и оформление выполнены в неоклассическом стиле, и поверь мне, такое сочетание ни к черту не годится. И кроме того, откуда ему, президенту, знать, что расходы на подобные сооружения не стоят и трети того, что за них запрашивают. Лэнг пообещал разобраться с этим делом.
— Ну и ну… — промолвил Эван упавшим голосом.
— Но вернемся к тому, в чем я пытаюсь тебя убедить, — сказал Уэйнграсс. Его лицо внезапно стало очень серьезным, он пристально взглянул на Кендрика и сделал паузу, несколько раз глубоко вдохнув. — Вероятно, ты уже сделал достаточно и можешь уйти и жить здесь счастливо с моей арабской дочерью, зарабатывая много денег. Ты уже завоевал уважение всей страны, а отчасти и мира. Но, может быть, тебе все же следует подумать. Ведь тебе предоставляется возможность, которая мало кому выпадает. Вместо того чтобы преследовать людей, погрязших в коррупции, когда уже причинено много зла и погублено много жизней, ты сможешь остановить их, пока они еще не вступили в грязную игру — по крайней мере, некоторых из них, а возможно, и многих, — находясь на вершине власти. Все, о чем я тебя прошу, это чтобы ты выслушал Дженнингса. Послушай, что он тебе скажет.
Их взгляды встретились.
— Я позвоню ему и попрошу о встрече, хорошо? — сказал Эван.
— В этом нет необходимости, — ответил Менни. — Все улажено.
— Что?
— Он будет завтра в Лос-Анджелесе в «Сенчери Плаза» на обеде по поводу учреждения стипендиального фонда в честь покойного государственного секретаря. Он выкроил свободное время перед обедом и ждет тебя в отеле в семь часов. Тебя тоже, дорогая, он на этом настаивает.
Оба стража секретной службы в вестибюле, ведущем к президентским апартаментам, знали конгрессмена в лицо. Они кивнули в знак приветствия ему и Калехле, и тот, что был справа, дернул за кольцо от звонка. Минуту спустя Лэнгфорд Дженнингс открыл дверь. У него было бледное и изможденное лицо, а под глазами виднелись темные круги. Он попытался было изобразить свою знаменитую ухмылку, но не смог ее удержать. Вместо этого он приветливо улыбнулся и протянул руку.