Ужасная боль туманила зрение, глушила сознание, но Эван понял, что пришла пора действовать. Он с усилием улыбнулся разбитыми губами, его взгляд сосредоточился на фигуре, склонившейся над ним.
— Разумный человек, — с усилием выдавил он. — Пожалуйста, помогите мне подняться, и пусть эти козлы отойдут от меня; видеть их не могу!
— Хорошо, — ответил неизвестный. — Вставай, Амаль Бахруди.
— Нет! — взревел местный лидер, нагибаясь и хватая Кендрика за плечо. — В том, что ты мелешь, нет никакого смысла. Белиберда какая-то. Нет какого-то шрама, который должен быть… Какой в этом смысл, спрашиваю я тебя?!
— Я могу определить, врет он или нет, — отвечал неизвестный, которого Кендрик наконец смог разглядеть. Это был юноша лет двадцати, с худощавым лицом. Темные глаза его смотрели зорко и умно, нос был прямым. На стройном теле рельефно выделялись мышцы.
— Пусть он встанет, — приказал молодой террорист негромким, но властным голосом. — Все, кто болтает у двери, должны одновременно замолчать, затем заговорить снова. Все должно выглядеть совершенно естественно.
Сердитый кандидат в лидеры напоследок пнул конгрессмена, кровь из плеча закапала на цементный пол.
— Спасибо, — задыхаясь и дрожа, поблагодарил Эван юношу. Он медленно встал, морщась от боли во всем теле и ощущая горячую пульсацию в ране, и прохрипел: — Скоро Аллах может принять меня к себе.
— Примет, если не остановить кровотечение.
Юный палестинец помог Кендрику подняться и прислонил его к стене.
— Понимаете ли, у меня нет твердой уверенности в том, что вы и есть Амаль Бахруди. Я полагаюсь на инстинкт. Из описания, которое мне сообщили, можно сделать вывод, что вы можете им быть. Ваша речь — речь образованного араба. Это совпадает. Кроме того, несмотря на угрозу жизни, вы противостояли требованиям выдать информацию. Вместо этого вы оказали открытое сопротивление, зная, что в любой момент вас могли просто придушить. Это не похоже на поведение агента, пытающегося внедриться в наше движение и более всего ценящего свою жизнь здесь, на земле. Чтобы получить доказательства, пришлось применить жесткие меры. Но у вас могут быть и другие причины поступать именно так.
«Боже мой, — думал Кендрик, чувствуя на себе изучающий взгляд юноши. — Что же придумать еще?»
— Что может окончательно убедить вас? Я еще раз повторяю, что не могу выдать секреты, которые раскрывать не должно. — Эван проглотил ком, застрявший в горле. — Даже если вы снова попытаетесь избить или задушить меня.
— Что же, я обдумаю ваше последнее предложение, — проговорил молодой террорист, явно сдерживаясь, и склонился над Эваном. — И все же вам придется рассказать, зачем вы здесь появились. Почему вас… тебя послали в Маскат? Кого тебе приказали найти? Твоя жизнь зависит теперь от твоих ответов, Амаль Бахруди. И только я могу принять решение.