Я сбежала вниз по лестнице, выскочила на Петровские линии – и, словно задыхаясь, жадно глотала воздух. «Что это сейчас было?» – единственный вопрос, который крутился в моей голове. Я никому не рассказала, кроме Димы, куда я иду и по какому поводу. Поэтому все удивились моему звонку. Сначала я позвонила брату.
– Привет! Писатель *** хочет спонсировать наш проект!
– Офигеть!
– Маш, привет! Писатель *** хочет спонсировать наш проект!
– Офигеть!
– Арменуи, привет! Писатель *** хочет спонсировать наш проект!
– Офигеть!
– Кристин, привет! Писатель *** хочет спонсировать наш проект!
– Офигеть!
Я всем предложила собраться на следующий день и обсудить случившееся.
Мы встретились в «Прайме» в Камергерском переулке. В разгаре была летняя сессия, но до следующего экзамена оставалась неделя, поэтому мы легко смогли вырваться. Мой брат тоже тогда был в Москве, он только-только переехал из Челябинска, оправившись от расставания и травмы позвоночника.
Все были в восторге от новости. Кристина и Арменуи оказались более сдержанны, впрочем, как и брат, потому что их больше заботили условия проекта, мы же с Машей уже предавались мечтаниям о том, как работаем в офисе с видом на Столешников переулок, как ходим обедать в дорогие рестораны, а на нашу шикарную зарплату покупаем Christian Louboutin, пара которых стоила всего 20000 рублей (еще до всех крымских санкций и бешеного скачка доллара).
Через неделю мы пришли к ним в офис уже всей командой и обсудили, что будем делать дальше. На Диме были технические изменения, а на нас – контентные. Тогда и произошел первый небольшой раскол в нашей команде. Писатель хотел, чтобы мы делали материалы про всякий угар и треш, аргументируя это тем, что подобные истории он сможет пиарить и они будут хорошо заходить его аудитории, которая плавно перейдет к нам. Глобально я с ним была согласна: если не делать какие-то провокационные материалы, то мы так и останемся форматом студенческого проекта, с другой стороны – насколько мы были к этому готовы? Я почти не колебалась по одной причине: я понимала, что подобные предложения поступают не каждый день и упускать их нельзя. Когда мы выходили из офиса и остановились около старого металлического слива воды с крыши, чтобы покурить, Кристина, которой не хотелось создавать подобный треш, сказала: «Если мы согласимся, то через полгода от Kattie Мау ничего не останется». Меня разозлили ее слова. Неужели она была не рада? Не благодарна тому, что я привела наш проект к какому-то новому рубежу? Я постаралась не показывать своих эмоций и спокойно спросила: