…Ни наука, ни эрудиция не могут служить для свежего и ясного ума помехою сочувствовать народным страданиям, бороться против деспотической власти и принести себя в жертву своим общественным убеждениям. Научные занятия служат маскою для нравственного индифферентизма лишь таких людей, которые были бы индифферентистами и вне всяких занятий наукою.
И. А. Худяков, Опыт автобиографии, Женева, 1882. Предисловие издателей.
Срезневский не зря рисовал перед Худяковым блестящую карьеру ученого. То, что было им сделано к двадцати двум годам, всего за каких-нибудь четыре с небольшим года, явилось весомым вкладом в изучение устного народного творчества.
Что же нового внес Худяков в эту область научного знания?
Отметим прежде всего значение его публикаторских трудов. Первый опыт восемнадцатилетнего студента — издание «Сборника великорусских народных исторических песен» для юношества — еще не имел научного характера. Да и с точки зрения публикаторской здесь не было ничего нового: тексты подбирались из печатных источников. Издавая их, Худяков имел в виду привлечь внимание юных читателей к народному творчеству, считая, что народные песни на исторические сюжеты послужат одновременно хорошим пособием «для первоначального знакомства с русской историей», как говорилось в его предисловии к «Сборнику». Таким образом, это издание преследовало чисто воспитательные цели.
Самый замысел — показать историю так, как ее видит народ, а не официальная историческая наука, — говорил о том, на чьей стороне уже в то время были симпатии Худякова. Но путь от симпатий и сочувствия к борьбе против деспотической власти еще не был пройден. Из двадцати восьми песен, включенных в «Сборник», пять — это песни о Степане Разине, причем такие, в которых он не назван «разбойником», «чумой» и другими подобными эпитетами. Но не станем торопиться с выводами, будто это само по себе указывает на революционные настроения Худякова-студента или содержит намек на его веру в крестьянскую революцию. Такого уровня идейное развитие будущего революционера еще не достигло. Его интересы пока что сосредоточивались на таившихся в народе духовных силах.
Более важным научно-публикаторским вкладом Худякова в русскую фольклористику явились его «Великорусские сказки», три выпуска которых охватывали собой 122 текста. Примерно в те же годы (1855–1863) был выпущен значительно более обширный и ставший классическим труд А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», состоявший из восьми выпусков и включавший в себя 640 сказок. Казалось бы, худяковским сказкам трудно было тягаться с этой солидной публикацией зрелого ученого и получить признание в печати. Однако в действительности все было не так. Почти все центральные периодические издания откликнулись на «Великорусские сказки» Худякова сразу же после их выхода в свет. В одном только 1861 году появилось не менее семи рецензий на первые два выпуска. И вряд ли кому из рецензентов и читателей приходило в голову, что сказки собраны восемнадцати-девятнадцатилетним юношей. Было в них то, что с точки зрения науки имело самостоятельную ценность, даже сравнительно с изданием Афанасьева, сохранившуюся и до наших дней.