— Этот? — спросили его.
Кобылин, очевидно, был в затруднении…
— Да, почти такой же рост и темные волосы.
— Вы были в доме Афанасьева на Выборгской стороне?
— В первый раз слышу, — отвечал я с удивлением.
Внезапное вдохновение, которое посещает иногда людей в трудные минуты их жизни, озарило Кобылина на этот раз.
— Нет, это не тот. У того волосы были гладко приглажены.
— Ну, у этого уже с колыбели волосы всклокочены! — воскликнули члены, и меня с торжеством отвели в номер»>{190}.
Слова Худякова о затруднительном положении, в которое попал Кобылин, увидев его на очной ставке, его фразу о внезапном вдохновении, озарившем Кобылина, нельзя понять иначе чем намеки на то, что Кобылин пытался его выгородить. Появление арестованного Худякова было для Кобылина неожиданностью. Сказав о человеке невысокого роста, приходившем к Владимирову-Каракозову, он, конечно, не думал, что ему представят именно Худякова. С другой стороны, он не знал, в чем признался Худяков, и не хотел выглядеть «запирающимся» на следствии. Поэтому только после отрицательного ответа Худякова его и «озарило» «внезапное вдохновение».
По свидетельству Г. А. Лопатина, Худяков разделял надежды Каракозова на восстание в связи с покушением. Это видно из возражения Лопатина на «теоретические прощупывания» со стороны Худякова при попытке привлечь его к заговору. «…Я заявил, — пишет Лопатин, — полнейшее недоверие к тому, чтобы насильственная смерть государя, при отсутствии сколько-нибудь сильной революционной партии и при тогдашних обстоятельствах, могла вызвать в народе какие-нибудь смуты, а главное, чтобы подобные смуты, если бы они и произошли, могли повести к чему-нибудь путному…»>{191}
Есть также прямые указания на то, что Худяков оказал помощь Каракозову в покушении. Трофимов так рассказывает об одном из своих разговоров с Худяковым: «На мой вопрос, каким образом при таких сильных уликах, как предсмертное показание Каракозова, что он дал ему деньги на пистолет и в его пальто стрелял, он мог оправдаться, Худяков сказал: «Чудак вы, я все это объяснял благотворительностью. Не мог же я, дескать, отказать товарищу в одолжении, не зная его намерений»>{192}. У Трофимова вообще создалось впечатление, что Худяков был свидетелем покушения, так подробно он о нем рассказывал. «Да, все было бы хорошо, говорит Худяков, если бы Каракозов не сглупил; а то выбрал место, где стрелять… где толпа народа, и пистолет заряжен двойным зарядом, так что при выстреле из одного ствола у него вырвало его из рук[5]. Все это можно бы было устроить лучше; можно было сходить двоим, троим, у одного подтолкнули, другой бы выстрелил. Государь постоянно гуляет по Английской набережной один; тут можно было бы убить его наповал без всякой помощи. Пожалуй, Каракозов устроил бы все это лучше, но он спешил потому, что ему нельзя было долее оставаться в Петербурге без паспорта»