Никто не вспомнил о пленнике, он с унынием обходил темницу, в которой был заключен как государственный преступник. Кроме толстой двери с железными задвижками, не было никакого выхода, а кроме маленького окна, загороженного железными прутьями, – никакого отверстия. Напрасно потрудившись над запертой крепко дверью и покричав, Пикильо, утомленный, сел на пороге, и тут мужество оставило героя, он заплакал. Когда же бывали герои без слабостей? К тому же Пикильо не обедал, завтрак его давно уж забыт в походах и военных подвигах. Он плакал еще и потому, что темнота наводила на него страх, хотя от природы он был вовсе не трус. Вдруг он услышал громкий крик, и воображению его представился последний час; но это шумели трактирные слуги, уничтожавшие хозяйское вино. Они сидели в лучшей комнате гостиницы и повелевали Хуанитой, как меньшей в доме и исполнявшей должность служанки.
– Сходи в кухню, – повелительно сказал майордом, – принеси тех двух куропаток, которых возвратили из девятого номера. Верно, гости были влюблены, что ничего не ели.
Повеление майордома собрание приняло с одобрением и выпили за его здоровье: беседа окупилась. Этот самый шум долетел до ушей Пикильо. Он испугался и стал прислушиваться; через некоторое время послышалось, что кто-то идет, и какая-то тень, мелькнув, загородила полосу лунного света, проходившего в темницу, и опять исчезла. К ногам Пикильо упала жареная куропатка.
Через минуту нежный женский голос говорил в столовой:
– Уверяю вас, сеньор майордом, только одна и была!
– Как одна? Я знаю, что две спрятал! Разве кто-нибудь из этих господ…
И Коэльо подозрительно взглянул на окружающих, но между мальчишками и поваренками «Золотого Солнца» не было ни одного, которого можно было заподозрить.
Таким образом Пикильо пообедал на счет своего неприятеля, у которого пользовался квартирой, впрочем, он с радостью отказался бы от нее; и потому, пообедав, стал снова искать средства к побегу. В половинку окна пролезть было трудно, хотя пленник даже после обеда походил на щенка, но желание свободы, и желудок, наполненный куропаткой, удвоил его силу. Пикильо подкатил бочку к окну, не без труда и повреждений пролез через темное отверстие и выбрался на двор.
Пикильо, нищий и бродяга, не имел никакого понятия о религии, но по невольному побуждению, сам не зная зачем, упал на колени. Он не говорил ничего, но сердце трепетало от какого-то радостного чувства благодарности, и эта немая молитва была лучше многих других.
Пленник, освободившись из темницы, должен был еще вырваться из самой крепости, окруженной высокой стеной, где ворота были крепко заперты. Несчастный опять смутился: он не знал, что предпринять, и с отчаянием увидел, что из одной темницы попал в другую, но ошибся. Сердцем своим он познал Бога, а великодушием приобрел друга, и тот, у кого утром не было никого и ничего, к вечеру нашел два сокровища: религию и дружбу.