«Через это дозволение, которое я осмеливаюсь предложить Вашему Величеству, огромные суммы приобретет казна. Мавры избавятся от нищеты, а король заслужит всеобщее благословение. Кроме этого, необходимо поспешить с приисканием средств для восстановления земледелия, без этого лучшие поля в королевстве будут бесплодны. Одни только мавры знали это дело. Нужно облагородить в глазах испанцев ремесло пахаря, которое они почти презирают, и для этого я предложил бы Вашему Величеству назначить пожалование дворянских грамот тем из испанцев, которые займутся сельским хозяйством и будут в нем показывать свою деятельность».
Через несколько дней явились два королевских повеления, которые Филипп издал, не спросясь своего министра.
Первым повелением дозволялось маврам брать с собой половину своего имущества, а другую половину отдавать в казну. Последним определялись дворянские грамоты всем испанцам, которые отличатся в земледелии.
Прочитав эти повеления, Лерма оторопел, тем более что они заслужили всеобщее одобрение. Все так и думали, что министр сам предложил королю эти меры, и все его благодарили и превозносили.
А главный виновник этого дела продолжал путешествовать, покровительствуя и утешая бедных изгнанников, которые попадались ему на пути.
О всякой несправедливости, о всяком злоупотреблении он немедленно доносил королю, и жалобы эти дошли до того, что Филипп часто не имел средств к отвращению и пособию. Король понял теперь свое положение, и все мужество его в эту минуту состояло в том, чтобы остановиться и не идти далее. Для принятия же положительных мер он стал дожидаться возвращения Пикильо.
Королевский духовник между тем прибыл в Карраскосу, к пределам Альбарасинских гор, которые хотел переехать, чтобы отправиться в Куэнсу, а оттуда в Валенсию.
Пикильо остановился в одной деревне, через которую накануне прошли войска и истребили всю провизию, так что хозяин трактира лишь кое-что мог собрать у всех своих соседей, чтобы накормить королевского духовника.
Пикильо послал куда-то Гонгарельо с поручением, а сам сел за стол. В это время в соседней комнате послышался шум.
– Что там такое? – спросил аббат.
Трактирщик почтительно просил его преподобие не беспокоиться. Какой-то усталый монах требовал обеда, а трактирщик не мог удовлетворить его за неимением средств.
– Так пусть он войдет сюда! – сказал Аллиага. – Пригласи его. Авось достанет моего обеда для двоих!
Трактирщик исполнил приказание, и монах не заставил долго ждать себя.
Войдя в комнату, он низко поклонился и, откинув капюшон, вскрикнул: