Инквизитор, совершенно уверенный, что можно оправдать себя и брата перед лицом Испании и Римского двора, поспешил окончить свои дела, которые его задерживали в Валенсии, и поехал в Мадрид.
Несколько раз он перечитывал донос, подписанный отцом Жеромом и Эскобаром, и придумывал, как бы, оправдав себя, сохранить честь своего семейства, предать суду графиню д’Альбамиру и спасти Уседу.
Пикильо хотел в день отъезда Эскобара тоже пуститься в дорогу; он получил от короля депешу, на которую следовало отвечать. Пикильо принялся писать; в это время вошел Гонгарельо, встревоженный вестями, которые разнеслись повсюду: Борредо был взят и разграблен; около последнего убежища мавров, Альбарасина, собрались войска. Дон Августин де Мехия действовал очень решительно и, казалось, хотел сдержать слово, данное герцогу Лерме – кончить в несколько дней войну совершенным истреблением мавров.
Пикильо трепетал при мысли об Иесиде; он с своим неопытным и слабым войском должен был отбиваться от старых испанских полков, которые воевали уже двадцать лет в Италии, Франции и Нидерландах. Бедный монах, не видя никакой надежды на победу мавров, старался уже выпросить им или прощение, или выгодные условия.
Вот об этом-то и писал он королю. Вдруг ему помешал страшный шум за воротами гостиницы.
Это вели остаток жителей Борредо, человек шестьдесят пленных, которых зрители Караскоса преследовали криками, бранью и каменьями. Несчастные были в самом жалком положении: покрытые грязью и кровью, изнуренные усталостью, они едва держались на ногах. Пикильо спросил, куда ведут их, и сержант отвечал ему: в Оканью.
Пикильо уговорил сержанта остановиться на некоторое время в сарае и дать им отдохнуть. Пленных отвели в сарай к совершенному неудовольствию жителей Караскоса, которые лишились таким образом наслаждения потешиться над еретиками.
По распоряжению Пикильо пленных накормили и напоили. Через некоторое время вдруг послышался конский топот, и сержант Молино тотчас догадался, что это едет дон Августин со своей свитой, следивший за всеми действиями своих отрядов.
Сержант Молино очень испугался и объяснил трактирщику, что считает себя погибшим, а тот передал это сейчас аббату Луи Аллиаге, который велел пригласить генерала к себе. Трактирщик с радостью исполнил это поручение.
Дело шло к вечеру. Дон Августин, отдав свои последние приказания офицерам, отправился в комнату аббата Аллиаги.
Пикильо принял его очень ласково и завел разговор с ним о военных действиях. Время шло незаметно, вскоре обед был готов. Пикильо пригласил генерала разделить его с ним. Дон Августин спокойно принялся кушать; ему и в голову не приходило, что он сидит близко от нарушителя дисциплины, а сержант Молино о том только и молился, чтобы Бог пронес тучу. К несчастью, окна столовой выходили на улицу, а там бушевала чернь, у которой отняли потеху.