– Стреляй в монаха! – кричали они, увидав Пикильо, стоявшего с поднятыми руками-щитом перед испанцами.
Один мавр уже прицелился было в него, как вдруг какой-то молодой человек высокого роста и, по-видимому, из начальников, поспешно ударил по поднятому ружью. Выстрел раздался, и пуля прошибла оконницу.
– Стой! – вскричал мавр громовым голосом. – Уважайте его как самого Иесида.
– Да, да! – вскричали многие голоса в толпе. – Это он! Это наш избавитель! Это аббат Луи Аллиага!
И Пикильо узнал того верного слугу Иесида, которого встретил под конвоем альгвазилов вместе с Гонгарельо.
Альгамар махнул рукой. Все товарищи его вышли. Дон Диего Фохардо от ран и изнеможения упал на стул. Дон Августин старался оказать ему помощь. Между тем Аллиага в другом конце комнаты вполголоса разговаривал с мавром.
– В последний раз, когда я видел тебя, – говорил Альгамар, – ты называл нас братьями, и мы брату не изменим. Приказывай, что мы должны сделать для тебя?
– Пощади этих двух испанцев, которые хотели защищать меня.
– Хорошо. Кто бы они ни были, они будут свободны и невредимы.
– Благодарю. Теперь поспешите освободить наших братьев от жителей Борредо, они заперты в сарае.
– Они уже свободны.
– Еще одно слово. Хотя вы и победили, однако ж послушайтесь меня, не оставайтесь долго в Караскосе – в окрестностях стоят многочисленные отряды. По первому известию они могут окружить вас.
– Не беспокойся. Мы спустились в долину только затем, чтоб запастись провизией. Мы успели захватить несколько стад, и по приказанию Иесида нынче же воротимся в горы.
– Тем лучше, а мне непременно нужно повидаться с Иесидом. Как бы это сделать?
– Иесиду нельзя покинуть нас и прийти к тебе.
– Я приду к нему в горы, но только не сегодня и не с вами. Завтра я приду один.
– Хорошо. Я буду ждать тебя у трех белых утесов. Но кто проводит тебя туда?
– Гонгарельо. Он хорошо знает эти горы.
– Так до завтра, брат!
– До завтра.
Весь этот разговор происходил скороговоркой и вполголоса, в десяти шагах от генерала. Потом Альгамар поспешно вышел к своим, которые уже начинали кликать его. Аллиага подошел к генералу и стал помогать ему привести в чувство Диего.
Наконец капитан пришел в себя и, вспомнив опять про утреннюю свою прогулку, со стыдом и отчаянием закрыл лицо руками и заплакал.
– Ну, полно, полно! – сказал с важностью генерал. – Мужайся. Мы еще исправимся. Никто не помешает вам драться насмерть при первом случае, который не замедлит представиться.
Говоря это, дон Августин де Мехия прохаживался взад и вперед по комнате, что-то рассчитывая и время от времени посматривая на часы.