Недалекое будущее — тридцатое апреля — девятнадцатое мая 1907 года. А военный суд в Омске начался первого марта. Всего два месяца назад! Помощник секретаря Омского военно-окружного суда надворный советник Прохалев оглашает обвинительный акт:
«На основании пункта 6 статьи 19 правил о местностях, объявляемых состоящими на военном положении… 38 нижеследующих лиц: Попов… Куйбышев… Абрамович… Голоухов… Потапенко… Рыбаченко (он же Романенко)… Молодов… Судакова… Шапошников… привлекаются по обвинению в том, что они приняли участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в России государственного строя…»
Их берут в ночь с двадцатого на двадцать первое ноября минувшего, 1906 года. В самом начале городской конференции эсдеков. Только-только отгремел голос «Касаткина»: «Придуманный Аксельродом «рабочий съезд» — это похороны революционной партии… Мы революционеры, а не похоронных дел мастера! Мы за Ленина! Против Аксельрода!..» Хлопнули двери. Вбежал дозорный — пекарь Иван Чебоксаров, Курилка в просторечии. Выдохнул: «Окружили!..» Крик исправника: «Руки вверх! Будем стрелять!» Исправник, пристав, несколько офицеров наставляют револьверы. Заметно торопятся. Не обыскивают. С поднятыми руками выводят на улицу. Подталкивают в спину шашками. Под утро с чрезмерными предосторожностями доставляют в тюрьму.
Потом, на следствии, проясняется. Провокатор в предельном усердии попутал своего благодетеля, исправника. Изобразил, будто в домишке на Скаковой улице, заарендованном семинаристом Молодовым, скликают боевую дружину. У всех оружие, бомбы. Если сразу не навалиться, не скрутить — разнесут на части. Исправник от себя добавил краски. На завтра-де назначены предерзкие экспроприации. Банк, торговые конторы… Генерал-губернатор Надаров лично выслушивает доклад. Тут же назначает героя исправника начальником боевой экспедиции. Подкрепляет его околоточных надзирателей казаками. В ущерб полицеймейстеру, жандармскому управлению. Аресты в черте города их привилегия.
У боевой дружины, у тридцати восьми отчаянных злодеев-террористов, находят оружие совершенно потрясающее — складной перочинный нож. Один на всех!
Российский самодержец повелел быть суду военному.
Так и телеграфировала гимназистка Женя Куйбышеву-отцу в Кузнецк: «Валериан арестован и предан военно-полевому суду».
Переполох жестокий. Подполковник знает: сегодня арестовали — максимум через сорок восемь часов приговор. Возможный — смертная казнь.
«Отец обезумел. Не теряя ни одной минуты, — отмечал впоследствии Валериан, — помчался на лошадях к железной дороге. Он рассказывал, что истратил на это путешествие огромную для его бюджета сумму, так как требовал такой скорости, что неоднократно падали лошади. Приехав в Омск, он бросился в тюрьму. Может быть, он еще застанет меня живым.