Валериан Владимирович никогда не прочтет другого. В «Правде» в день его похорон справедливые, точные Строки: «…пышным цветом разросшаяся сейчас энергетика выросла на почве, которую обрабатывал тов. Куйбышев, обрабатывал тогда, когда почва эта была не возделана и деревцо энергетики чахло».
Добрая привязанность, страсть, влюбленность. На всю жизнь…
У Валериана Владимировича гостья вовсе неожиданная. Не виделись с мартовской ночи 1913 года. Явился тогда в контору томской тюрьмы человек в черной кавказской бурке, в такой же лохматой папахе. С узлом теплых вещей. За Анной Ивановой. Политической из семнадцатой одиночки женского корпуса. Великодушно дозволено ей возвратиться до нового судебного разбирательства назад, в Нарымскую ссылку. Проехать пятьсот верст на перекладных лошадях. С грудным ребенком. В пургу и леденящую стужу.
Через глазок в двери камеры приглушенный голос старшей надзирательницы: «Собирайтесь скорее с вещами! За вами пришли». — «Кто пришел?» — «Ваш жених».
В голове Анны смятение. «Боже мой, какой жених мог прийти поздно ночью в незнакомом городе? Хватаю что ни попало и бегу с ребенком в тюремную контору. Навстречу встает мой друг, мой товарищ Валериан…»
По счету простому, арифметическому, между теми томскими хлопотами Валериана Куйбышева о товарище по ссылке, однодельце, жене друга, и новой встречей московской девять лет. Если по событиям, по переменам, свершениям, то целая вечность!
И_в_а_н_о_в_а: «В 1922 году, приехав из Сибири в Москву, я вновь встретилась с Валерианом. Он — секретарь Центрального Комитета нашей партии. С вокзала я ему позвонила по телефону. Валериан встретил меня и повез к себе домой. Жил он с семьей в паре комнатушек, кажется, в здании старой гостиницы. Настоял, чтобы я у него остановилась. По случаю увеличения «населения» Валериан принес из ЦК продовольственное подкрепление: два яйца, два кусочка сахару и несколько ломтиков хлеба. А я привезла из Сибири фунт настоящего чая. Блаженствуем…
Рассуждаем о наших товарищах — нарымчанах и томичах. Кое-кто из добрых людей сбился с ноги, не устоял перед соблазнами нэпа. Слышу от Валериана категорическое: «Принадлежность к партии не дает привилегий, а только одни обязанности». Его сущность. При всех обстоятельствах он — работник партии. Там, где это считает нужным партия, и так, как этого партия требует».
Работник партии. Всегда. Везде. Без претензий, без амбиции. Его записка, предназначенная, должно быть, для Совнаркома:
«…Феликс (Дзержинский. — И. Д.-М.) сейчас волнуется «системой управления». Система управления в настоящий момент должна быть в значительной мере подчинена интересам развития промышленности, индустриализации… Быть может, Феликс смог бы с этого угла сделать что-нибудь с «сумасшедшим домом». Инициативы у него много, и значительно больше, чем у меня. Когда он предлагал назначить его диктатором по «режиму экономии», это было, по существу, то же самое.