— А проект Фрейна, как вы его находите?
Я не считал нужным обрушиться с критикой на этот проект и ответил, что идея его, во всяком случае, правильная.
Куйбышев заинтересовался:
— Нельзя ли увеличить размеры доменных печей?
Валериан Владимирович встал и продолжал говорить со мной, прохаживаясь вдоль огромного письменного стола. Часто он взглядывал на меня большими, по-детски чистыми, проникновенными глазами. И вдруг он обратился ко мне необыкновенно тепло, дружески:
— В Сибири теперь зима, Иван Павлович, холод, мороз трескучий. А хорошо! Я люблю сибирскую зиму. А вы не боитесь холода? Ведь вы, кажется, южанин. Ничего, ничего, сибирские морозы не так страшны, как их представляют себе непосвященные. Там очень интересные места, я их хорошо знаю[54]…
Куйбышев немного помолчал.
— Сибирь, Сибирь! — продолжал он. — Тупые русские цари превратили ее в каторгу, и поэтому Сибирь пугает, она кажется страшной. Помните у Герцена! Недавно я вновь перечитал. Я сейчас найду вам это место.
Куйбышев достал «Былое и думы».
— Вот послушайте: «Сибирь имеет большую будущность; на нее смотрят только как на подвал, в котором много золота, много меха и другого добра, но который холоден, занесен снегом, беден средствами жизни, не изрезан дорогами, не заселен. Это неверно. Мертвящее русское правительство, делающее все насилием, все палкой, не умеет сообщить тот жизненный толчок, который увлек бы Сибирь с американской быстротой вперед…»
Конечно, строить в Сибири, создавать там социалистическую Америку будет нелегко. Многое будет зависеть от людей. Есть ли у вас такие люди, на которых можно будет положиться и быть уверенным, что они серьезно возьмутся за дело? Вы имейте в виду, — заключил нашу беседу Валериан Владимирович, — что это глубокая разведка партии в завтрашний день нашей страны. Это будет замечательное завтра. И это очень почетная задача для инженера. Вам не один из них позавидует.
Куйбышев протянул мне руку:
— Счастливых вам успехов!»
Весна замешкалась где-то на юге. Только к концу апреля исчезают провисшие над крышами тучи. Стихают дожди. Валериан Владимирович, смяв кепку в руке, неторопливо двигается по Мясницкой[55]. От почтамта к Кремлю. Навстречу широким шагом постоянно перегруженный необычайно важными заданиями репортер «Вечерней Москвы» Николай Зубов. Из недавних командиров-пограничников.
Поравнялись. Узнать Зубов сразу узнал. Тем более сегодня утром в газетах портрет и доклад Куйбышева на XVI партийной конференции о пятилетием плане развития народного хозяйства. Немедля привычный рефлекс журналиста: «Догнать, взять интервью!»