— Что же делать, когда у нее так много вопросов, а я не могу найти другого времени, — как бы извиняясь, сказал Валериан.
Он показал мне длинную узкую полоску бумаги, где девочка записала вопросы, которые хотела задать отцу.
Что дня не хватало и Валериан Владимирович крупно занимал у ночи, приходилось слышать и от А. К. Гастева, в свое время директора Центрального института труда.
— Охотнее всего Куйбышев принимал меня в одиннадцать часов ночи. У себя на квартире. Надо говорить, надо экономно тратить минуты, но говорить все же надо, надо по службе, по работе. А на столе несколько килограммов папок — дел, которые он должен тщательно просмотреть, убедиться в точности работы аппарата и оформить как постановления правительства или как очередной государственный документ по регулированию жизни Союза.
И это надо сделать в эту же ночь. Назавтра уже новые неумолимые дела: комиссии, выступления, деловые заседания…
При всем при этом — шахматы, бильярд, городки, крокет, волейбол. При поражениях трудно скрываемое огорчение. При выигрыше шумная радость.
Еще своими руками оборудованная фотолаборатория в чулане. Домашние безошибочно знали, если Валериан Владимирович дольше обычного проявляет пленки, печатает снимки, значит день был особенно трудный, заседание особенно бурное…
И над всем потребность главная, никогда не покидавшая, при всех обстоятельствах обязательная литература. Книги и писатели.
Весна двадцать четвертого года. Максим Горький намеревается уйти из редакции первого советского «толстого» журнала «Красная Новь». В знак протеста против появления в «Известиях» облыжной, оскорбительной заметки. Друга, постоянного заступника Горького Ленина уже нет в живых. Возможностей редактора журнала Александра Воронского недостаточно. Что-то надо предпринять решительное. А если воззвать к Куйбышеву?
Восьмого апреля Воронский — Горькому:
«Дорогой Алексей Максимович!
Как я уже писал Вам, мной были сделаны шаги к ликвидации печатного инцидента… Теперь дело продвинулось… Мне было заявлено т. Куйбышевым, что на днях должно быть опубликовано сообщение в газетах, где инсинуации будут названы своими именами[57]. Считаю, что «долг» мой выполнен…»
Дело закончено — дружбе только начинаться.
Для редактора «Красной Нови» у Валериана Владимировича часы всегда приемные. Хотя оба предпочитают вечера. Поздние, давно перешедшие в ночь. Порой Воронский является с непомерно разбухшим портфелем. Куйбышев протягивает руку: «На сколько дней можете оставить, Александр Константинович?» На широкую ладонь Валериана Владимировича ложится новая рукопись, решить судьбу которой Воронский затрудняется. Хочет посоветоваться…