Через два года после поражения Алехина состоялся матч-реванш Эйве — Алехин. Многих удивляло, почему так охотно согласился на это повторное единоборство голландец; разве не было у него примеров предшественников, много раз уклонявшихся от нежелательных встреч. Эйве хвалили за его спортивный характер: обещал играть матч-реванш через два года — играет его точно в срок.
На самом деле все объяснялось гораздо проще. Когда несколько лет спустя спросили Макса Эйве, почему он так охотно согласился на матч-реванш, тот ответил:
— Я просто считал, что легко выиграю во второй раз…
Затрудняло жизнь Алехину еще одно обстоятельство. Поздравление с годовщиной Октября, посланное в газету «Известия» и повторенное еще раз на следующий год, вызвало резкие нападки русских эмигрантов. На Алехина была написана басня, его имя склонялось в язвительных статьях. Теперь он был уже не шахматный король, а кто упустит случай бросить камень в свергнутого с трона, пусть даже шахматного.
Перед началом матч-реванша большинство шахматных знатоков заранее хоронило Алехина. Корону не вернет — таков был всеобщий приговор. Лишь один Ласкер продолжал его поддерживать. «После необходимого отдыха он даст миру много чудесных партий», — писал шахматный мудрец.
Игра Алехина в матч-реванше вновь вызвала удивление: Эйве был буквально сломлен, разгромлен уже на старте поединка. Причем Алехин превосходил его во всем: в дебюте, хотя для подготовки Эйве голландцы опять наняли много гроссмейстеров; в стратегической позиционной игре, но особенно в комбинационных, тактических осложнениях. Каждая партия матч-реванша — это поистине художественное произведение. Но особенно поражал аскетизм Алехина: не было не только ни рюмки водки или коньяка, выброшены были и сигареты.
Опять изменилось мнение шахматного мира, вновь стали расхваливать русского чемпиона. Каждая партия матч-реванша восхищала миллионы любителей, не жалели похвал и знатоки.
— Конь мощностью в тысячу лошадиных сил! — воскликнул восторженный Ласкер, посмотрев финальную часть 22-й партии матч-реванша. Теперь не было «качающегося счета», уже к двадцать пятой партии Алехин набрал пятнадцать с половиной очков, необходимых для возврата шахматной короны.
Силу победителя лучше всего охарактеризовал побежденный. «Я сделал все, что мог, — писал Эйве о матч-реванше, — но Алехин играл лучше меня. Не знаю, можно ли судить по партиям против одного человека, достиг ли Алехин формы Сан-Ремо и Бледа, но одно совершенно ясно: сейчас он, несомненно, лучший шахматист мира. Когда я думаю о его идеях и дебютах, тактических изобретениях, умении анализировать отложенные партии, я выражаю величайшее восхищение его мастерством. Алехин восстановил репутацию сильнейшего среди живущих шахматистов и подтвердил веру в то, что он величайший шахматист всех времен».