Да, условия для соревнований оказались прямо-таки неожиданными, и, безусловно, многие из участников, встретившись с дополнительными трудностями, так и не сумели их преодолеть или преодолели с уроном для собственного спортивного престижа. Не случайно уже с первых дней борьбы начались сюрпризы.
На финише стало оживленней: к толпе судей, тренеров, в общем ко всем тем, кто сегодня обслуживает гонку на двадцать тысяч метров, теперь присоединилась большая группа болельщиков, громогласных в силу своей возбужденности и все более возбуждаемых собственной громогласностью. А километрах в двух от финиша маячили силуэты нескольких человек, и это были, видимо, не просто болельщики, а друзья и близкие соревнующихся, от нетерпения двинувшиеся им навстречу.
Люди стояли на твердом насте, зябко притопывали ногами и выжидательно поглядывали на лыжню, убегающую по ровному полю к лесу. Чувствовалось, что стоят они здесь уже давно, успели порядочно замерзнуть, а некоторые заодно — познакомиться в споре.
— Вот, ей-ей же, Орлов первым придет, — бубнил, будто ни к кому не обращаясь, парнишка лет пятнадцати с явным намерением завести выигрышный для него спор. Орлов был победителем труднейшего четырехдневного пробега Москва — Ярославль, и ему абсолютно всеми пророчилась победа в двадцатикилометровой гонке. Об этом из присутствующих здесь знал не только говорливый парнишка.
— Да замолчи ты! — осадил его наконец пожилой мужчина в рыжей лисьей шапке. — Зачем коллегам нервы взбивать?!
— А чтобы подготовились эти коллеги. Не так муторно потом будет, — не унимался задиристый юный болельщик.
— Ну и гад же ты! — не удержался рядом стоявший парень. Одет он был легко — в лыжные ботинки и телогрейку поверх спортивного костюма. Нос и губы его посинели, то ли от холода то ли от долго сдерживаемого волнения.
Тут вдали между деревьями замельтешили две фигуры, и болельщики словно по команде «замри», застыли в том положении, в каком застало их сказанное кем-то «идут».
— Орло-о-ов! — что есть мочи заорал парнишка. Обладатель рыжей шапки от все души отвесил ему подзатыльник, смачно сплюнул и подчеркнуто невозмутимо стал вглядываться в приближающихся лыжников.
— Кто же это первым-то? — не вытерепев, забурчал он. — Гляди, Пашка Орлов вторым ковыряется. Да кто же это?..
— Володя. Володенька-а-а! — Девушка в белой пуховой шапочке и нездешнем пальто побежала навстречу лыжникам.
Болельщики еще больше заволновались. «Кто такой? Кто такой?» — спрашивали они друг друга.
— Ну что, сморчок? Накрылся твой Орлов, — весело выдохнул парень в телогрейке. — Знай наших! — И он вдруг начал яростно отплясывать, охлопывать себя руками, словно только сейчас почувствовал, что промерз основательно.