В самом невыгодном для себя месте, на вираже, он вдруг выходит вперед — и меня снова из жара в холод кинуло: что ему еще надо? Тут Боря Порывкин своим басом на весь стадион:
— Вперед!
Я чуть было его не стукнул! Но ведь добежал Серафим. Мало того, финиш, а он все бежит. До меня добежал.
— Стой! Хватит!
— Разве все?
— Конечно, победа!
— А я думал, еще круг. Ваш лохматый ка-ак крикнет, ну я и прибавил.
— Да ты, хороший мой, еще вон где финишировал.
— Это где тряпочка висела?
— Ну да!..»
Соревнования были, как мы сейчас говорим, на уровне производственных коллективов, еще никто, кроме «сер-повцев», не оценил героя дня, а между тем именно с того забега в жизни обоих Знаменских наметился поворот.
Они работали неподалеку от завода «Серп и молот», на заводике «Люкс». Администрацию, иностранное акционерное общество, физкультура не интересовала, однако из уважения к соседу, крупнейшему в Москве предприятию, она шла навстречу просьбам «Серпа и молота» и отпускала двух чернорабочих на соревнования. Заводские команды в то время довольно часто ездили друг к другу — вот и Знаменские тем летом отправлялись то в Тулу, то в Серпухов. Программы встреч были сплошной импровизацией, и гости поневоле становились универсалами: пробегут в эстафетах и тут же играют в футбол, а вечером петь, плясать — опять те же. Знаменские понемногу привыкали к тому, что было для них совершенно ново, — к веселому, дружному духу рабочей коммуны и атмосфере состязания, спортивной борьбы.
В августе 1932 года они перешли работать на «Серп и молот», а в октябре произошла новая неожиданность.
Был объявлен посвященный Максиму Горькому пятнадцатикилометровый пробег Химки — Москва. Старт — у пристани, финиш — на Тверской (позже переименованной в улицу Горького) за телеграфом. Участвовали столичные и ленинградские стайеры, а также зарубежные гости, спортсмены из немецкого рабочего клуба «Фихте».
Георгия тем летом посылали на профсоюзные соревнования от союза металлистов в Ленинград. Впервые в жизни приняв старт на 5000 метров, он, что называется, заблудился на дистанции. После первых же кругов у него словно память отшибло: сколько он пробежал, сколько еще впереди? — ничего не помнит.
Дистанция 15 километров представилась ему в три раза сложнее, и он оробел.
Серафим пытался его уговорить:
— Ведь вместе побежим — авось вдвоем не заблудимся.
Но Георгий не рискнул.
Старт давали под вечер. Бегунов собралось около сотни. Сильнейшие, по тогдашним правилам, стали в первом ряду, но Серафиму эти правила были неведомы, и он тоже протиснулся в первый ряд. Его осадили — здесь пока не твое место! Крошечный эпизод этот послужил тому, что еще на старте Серафим обратил на себя внимание как явно зеленый новичок. Побежали…