– Эй! – Георгий махнул рукой. – Подойди сюда.
На мгновение – всего лишь на мгновение – слуга откатил его ледяным взглядом, но тут же взял себя в руки и приблизился.
«Идет, будто стелется. Идеальная координация движений. Походка как у опытного танцора… или фехтовальщика, по себе знаю».
– Это ты же на вокзале вчера с госпожой Вишневской был?
– Да, я служу у их сиятельства.
– А чего она сама не пришла?
– Их сиятельство велели принести ужин.
– А, вот как. Она в каком вагоне едет?
– Я не могу сказать. Их сиятельство не любят, когда им надоедают.
«Строит предложения слишком правильно, избегает жаргонизмов. Он хорошо знает русский язык, но он для него не родной».
– Зато она надоедать любит. Говори давай, я же все равно узнаю.
– Их сиятельство находятся в тридцать восьмом вагоне, в самом конце, – ответил слуга немного, помедлив.
– А, ну отлично, заглянем в гости, то есть. Дорога долгая, хоть время скоротаем, – Георгий снова переключил внимание на салат.
«Крайне сдержан. Для лакея необычно. С теми, кто рангом ниже их хозяев, они обычно ведут себя хамски, – маг посмотрел в спину слуги, набиравшего на поднос снедь. – Подсунуть ему бутылку сейчас? Нет, проигнорирует. А если апостольский птенец – еще и поймет, что его проверяли».
Он прислушался к оставшемуся запаху, но все тонкие ноты были перебиты мощным ароматом одеколона.
Тревожный звоночек в голове Георгия тренькнул разок, но не уверенно. Апостолы обычно старательно перебивают запах своих тел, из-за которого их легко отличают животные. Но, с другой стороны, кто нынче не пользуется одеколоном? Хотя, если подумать, у Вишневской тоже духи только что в knockout не отправляли.
Вяло шевеля вилкой, маг доел салат, вдруг потерявший всякий вкус. В этот момент он с тоской вспомнил осаду Порт-Артура. Пусть была дерьмовая еда, орды клопов, шинель вместо постели, негде помыться и постоянная канонада. Зато все было просто и понятно – вот эти хотят тебя убить, а вот эти нет. Можно было всегда увидеть, откуда и когда придет смерть в облике пули или осколка, и в руках было оружие, которое встает между тобой и смертью. А как воевать здесь, где враг буквально везде, а оружие едва ли не опаснее самого врага?
Он коснулся висящего крестика на шее.
Четыре Апостола. Четыре Апостола из одного выводка – альфа и детеныши, по сути, части единого целого. Печатными словами это не описать. С одним Георгий справился бы. С двумя – сложно, но можно хотя бы попытаться. От троих можно только бежать. Четверо не дадут даже спастись бегством.
Если только не снять крестик. Но если так поступить, обратной дороги не будет. Архистратиговы путы спадут, выпустив на свет божий кое-что похуже четырех кровососов. Два оборота – вот предел. Ослабить цепочку на два оборота, и тогда появится шанс вернуться потом в человеческий облик.