И нос к носу сталкиваюсь со свитой Михаила Благовещенского, как раз поднимающегося нам на встречу…
Ситуация глупейшая — я встаю на пути великого князя, и вся процессия, во главе которой он идёт, останавливается. Огромная люстра, висящая над нашим головами, моргает, и в ней разом взрываются несколько лампочек, осыпая присутствующих осколками — настолько велика мощь правителя Великорусского Анклава.
Шёпотки вокруг нас усиливаются, а я понимаю, что уже просто не могу нырнуть обратно в толпу. Впервые оказываюсь так близко к своему Первому генералу, и теперь каждой клеточкой кожи ощущаю исходящую от него силу и мощь.
Те видео, что я смотрел в первый день… Они не давали и сотой, тысячной доли представления о том, насколько он силён…
Абаддон буквально лучится мощью. Она заставляет всех, кто его окружает, гнуть спины, кланяться, горбиться и испытывать благоговение. Я и сам едва держусь прямо перед тем, кто предал меня и отнял королевство. Перед тем, кто всадил мне в грудь Жнеца. Перед тем, кто думал, что убил меня…
Но кланяться и не думаю. Ярость затуманивает разум, перед взором всё становится бордовым и во мне остаётся одно-единственное желание — разорвать тварь на кусочки голыми руками! У меня едва хватает сил сдержаться и не заскрипеть зубами слишком уж явно…
Видимо, что-то такое проскакивает в моём взгляде, потому что Абаддон, прищурившись, удивлённо сосредотачивает на мне свой взгляд.
— И кто же это у нас тут такой невоспитанный?
Я не отвечаю Абаддону ничего — просто смотрю на него, и стараюсь держать себя в руках. Не могу вымолвить и слова — столь сильна ненависть, которая полыхает внутри… Да ещё и от давления силы, расходящейся от урода, меня ощутимо потряхивает.
Он выглядит превосходно — не могу не признать этого. Высок, статен и мускулист. Дорогая одежда сидит безупречно, а ореховые глаза, кажется, могут пронзить взглядом насквозь. Белоснежные волосы собраны в хвост, борода и усы идеально подстрижены. Широкие крылья носа и тяжёлый подбородок…
Я внимательно рассматриваю предателя. А свита великого князя хмурится — я стою у них на пути. Ещё немного, и охрана Благовещенского меня оттеснит.
— Демид! — шепчет Мирославский в полупоклоне, но видя, что я не собираюсь гнуть спину, решает взять ситуацию в свои руки.
Всё в таком же полусогнутом состоянии он подходит и встаёт рядом со мной, кладёт руку на плечо.
— П-прос-стите парня, с-светлейший князь… Это Демид Орлов. Он… впервые на п-п-подобном меро-п-п-приятии, и слегка… П-п-поражён встречей с в-в-вами.
Пальцы Валерия Дмитриевича сильно впиваются в трапецию, и это слегка меня отрезвляет.