— Я мало что знаю. В Паутину отправился отряд, чтобы отразить вторжение слуг темных сил. Моя мать пала в бою, но ее камень души не удалось вернуть. Отец верил — до сих пор верит, — что ее душа влилась в Паутину. Я знаю, что его недуг как-то с этим связан, хотя он ничего не говорит.
— И ты думаешь, Иврайна может помочь? — поинтересовался Б’сайннад с несвойственной ему проницательностью. — Значит, дело вовсе не в Друткхале.
— Она меня прельщает, — признался Нуаду, криво улыбнувшись, — И ужасает. Я знаю, что за ее красотой таится темная, как сама полночь, душа. Или таилась. Она комморритка, ветеран арен. Сколько альдари и меньших существ она погубила? Друткхала — убийца, как ни крути.
— Я бы определенно не хотел оказаться с ней в постели. Кто знает, проснулся бы я утром?
— Вот это и захватывает сильнее всего, не находишь? И, помимо жестокости, в ней есть что-то еще. Она — вестница Иврайны, одна из иннари. Если ты так любишь истории о призраках и заколдованных местах, то лучше иннари их не знает никто.
— Она питалась ужасом и болью бесчисленных жертв, Нуаду. Это пятно не смыть ничем.
— Как ты сказал, дело не только в Друткхале, — проговорил Нуаду, желая сменить тему. — Надеюсь, Иврайна знает, что с моим отцом, или, возможно, развеет его страхи за участь души матери. Я слышал, что Дщерь Теней — сосуд милости Иннеада, она способна направлять отлетающие души к богу мертвых и использовать их силу против врагов.
— И кто тут верит в россказни?
Друзья остановились, когда, сойдя с последней ступеньки, оказались в прямом коридоре, стены которого светились энергией душ. Из арок впереди лился еще более яркий свет, холодный и серебристый на фоне тусклого золотого свечения.
— Сколько мы уже идем? — спросил вдруг Б’сайннад. — Я потерял чувство времени. И я что-то не помню, когда мы вошли в купол.
Нуаду попытался ответить, но понял, что тоже не может точно сказать, сколько прошло времени с их прибытия. Чувство было неприятным, как будто он путешествовал в Паутине.
— Энергия душ искривляет материальный мир вокруг, — сказал Нуаду, пытаясь объяснить необъяснимое. — Полагаю, истекающее вещество душ искажает время в пещерах.
— Мы почти пришли, да? — Б’сайннад кивнул на мерцающие впереди арки. — Там будет чертог или зал, а в нем — навечно застывшие оракулы.
— Да, думаю, так и будет. — Болтающийся на цепочке путевой камень Нуаду потяжелел, будто поглощая в себя энергию душ. — Время пришло.
— И что ты им скажешь?
— Меня больше волнует, что они скажут нам, дружище, — ответил Нуаду, расправив плечи так, словно на них взгромоздили увесистый груз. — Пошли.