Слезы сжали горло молодого человека, он набожно возложил руки на голову старика, голова была холодная и крепкая, как камень.
Члены окоченели. На изрезанный сюртук было страшно взглянуть, под каждым разрезом предугадывалась рана.
Солдат размышлял, ему не хотелось оставлять этого трупа.
Отчего? Инстинктивное чувство – он не рассуждал: отчасти оттого, что он знал имя этого трупа, единственного, который он признал в этой безыменной толпе. Куда перенести его?
В деревне ни звука. Жители бежали.
Без сомнения, он найдет какой-нибудь пустой дом, какую-нибудь раскрытую дверь: он не хотел, чтобы этот труп затерялся в этой ужасной массе. Ему будет лучше где-нибудь под навесом.
Он нагнулся, взял тело за кушак, приподнял его, нагнул его вперед, чтобы приблизить к себе. Но что-то держало, точно шинель сзади была прижата камнем, пригвождена чем-то.
Сильным движением ему удалось ее освободить. Тело упало прямо ему в объятия.
Из груди солдата вырвался крик испуга и удивления.
За мертвым стариком-якобинцем, в углу, который он защищал с таким отчаянием, лежало распростертым на земле еще тело!
Женщина без движения, безжизненная масса. Голова, откинутая назад, опиралась о стену, точно во сне.
Это бледное лицо, на котором отражался ужас, было лицо Марсели, – Марсели, которую старик защищал живой и которую мертвый он заслонял своим трупом.
– Марсель! Марсель!
Солдат, называвший ее по имени, был Жорж Лорис, который уже три дня безумно сражался, чтобы вернуть свою честь, честь, которую ему впервые открыла та, которую он назвал сестрой.
Положив Картама на землю, он бросился к молодой девушке и поднял ее на руки: она была не тяжелее ребенка.
– Мертвая! Мертвая! Она тоже убита!..
– Берегись, господин солдат, – услыхал за собой Лорис, – а вдруг вернутся пруссаки!
Лорис обернулся. С ним разговаривал мужик на валлонском наречии.
– Эта женщина, быть может, еще жива, – обратился к нему Лорис, – помогите мне.
– Гм… господин, это дело небезопасное.
Мужику этому было лет пятьдесят, седой, с широкой красной физиономией.
Он окинул взглядом всю улицу.
– Я вернулся раньше других, пожалуй, помогу тебе, время есть.
Он взял молодую девушку на руки, руки были влажны и мягки.
– Она не мертвая, пойдем-ка сюда, что-нибудь придумаем.
– А старик? Неужели мы его так и оставим, это ее дед.
– Ну, месье, сперва думай о живых, а потом о мертвых… Иди за мной…
Ничего больше не оставалось, как повиноваться. Лорис бросил последний взгляд на героя, который до последнего вздоха, и даже после смерти, остался преданным дедушкой.
Неся на руках Марсель, он вошел в переулок, следуя за мужиком.