И чуть не умер на месте, когда Боги благословили наш союз! Они что там, бормотухи перебрали?! Да я видел ее так близко впервые в жизни, и уж точно не собирался провести с ней остаток дней под одной крышей. Мое дело в принципе не подразумевает пресловутое «жили они долго и счастливо», причем, по обоим пунктам. Но что-то на небесах в этот день пошло по кривой дорожке, и вместо обычного росчерка в документах я получил… Ооо, это просто невозможно! Я-то собирался побыть ее законным мужем некоторое время, пока не разберусь, кто же на нее охотится. И отобью эту самую охоту!
Пришлось тащить девчонку в клан. Уверенный, что та испугается кучи жестоких на вид и по сути мужиков, будет вести себя тише воды ниже травы. Ага, щас! Эта… Ева вытворяла вещи, достойные не просто наказания — самой жестокой порки! Не сразу понял, к чему она такое вытворяет, а, когда дошло, захотелось рвать и метать. Ведьма собиралась лишиться девственности, да не со мной, а, судя по всему, с первым попавшимся членом. Хорошо, я был бы не против, сам на нее вообще не претендую — не хватало мне после благословения еще и консумации, и так несу за нее ответственность, которую не хотел! — но тогда же она потребует развода! Получит чертову ведьмину свободу, и упорхнет в неведомые дали. А я даже не получу права ее остановить. Но таскаться следом, чтобы кто-то не свернул ее дурную голову, в мои планы не входило. Пусть потерпит немного, я же, млять, терплю!
Решение перевезти ее в родительский дом было экстренным, но показалось правильным и простым. В глухой деревне под присмотром старой тетки она будет в безопасности, пока я разгребаю ее хреновы дела. Осталось недолго. Правда, после нападения разбойников — хотя, подозреваю, это были вовсе не мои недоброжелатели — стало ясно, что и сама девка прекрасно может постоять за себя. Она сильна, возможно, так же сильна, как отец. И, как только потеряет невинность, дар раскроется уже полностью.
И все равно осадок остался. Когда Ева лишилась чувств на тракте, безвольно повиснув на моих руках, я запереживал. Ладно, вру, я попросту испугался. И не потому, что вместе с ее жизнью могу лишиться собственной. Конечно, это главное — главное, сказал! — но от понимания, что девчонка вот-вот отойдет в мир иной, стало паршиво. Где-то в груди, прямо там, куда угодил меч одного из нападавших. Наверное, все дело в этом, в глубокой ране. Бывали стычки и похуже, но все равно истекать кровью — мало приятного.
— Ну что, кто там малую обидеть хочет? — лениво поинтересовался Януш, мой близкий друг и соратник.