Значит, вот как? Я, не спеша, поднялся, красноречиво положив ладонь на рукоять клинка, торчащего из-за пояса.
— Что тебе надо?
— Опять за свое! Я с тобой на каком языке разговариваю? От тебя ничего не надо! Мне, поди, осталось не так много. А вот тебе, потерянное дитятко, моя помощь ой как требуется.
Я недоверчиво уставился на старуху.
— Чем ты можешь помочь?
— Глянь, какой шустрый! А что мне за это будет?
— Ясно. Значит, отвали отсюда.
— Грубиян, оттого и страдаешь, — сплюнула ведьма. Надо же, меня кто только не пытался учить вежливости, но чтоб карга с даром?! — Я-то уйду, да только кое-что скажу. Потому что вроде как обязана, — последнее слово она произнесла с презрением, — помогать таким, как вы.
— Как мы?! — вот тут я не выдержал и расхохотался. — Не слышал, чтобы мой клан заключал какие-то сделки с ведьмами.
— Вот еще! Больно мне нужно в ваши дела встревать, — кажется, не обиделась странная собеседница. — Я про свою сестру говорю! Хотя какая она мне сестра, скорее, прапраправнучкой могла бы быть. К счастью, Боги меня от детей миловали.
Я вытаращился на старую как черт на святой песок. Неужели она имеет в виду Еву?!
— Говори, что знаешь, — потребовал, хотя чуйка подсказывала, что лучше с ней все-таки говорить поласковее.
— А волшебное слово?
Похоже, она решила меня подразнить, видя мою реакцию. Мерзкая старуха!
Я собрал последние крохи своего самообладания и, давя желание сжать тонкую морщинистую шею, произнес:
— Я дам тебе, что пожелаешь.
— Что пожелаю, не мне принадлежит, а так бы да, я бы с большим удовольствием… лет сто назад, — гаденько засмеялась она. — Ладно, дразнить тебя, конечно, весело. Но ты вообще, гляжу, шуток не понимаешь. Бедная девочка, и угораздило же ее с тобой связаться! Впрочем, Богам ведь виднее?
Не уверен, что готов согласиться, но просто кивнул. Пусть поярится, лишь бы сказала, где найти Еву.
— Не ищи ее.
Слова прошлись как обухом по голове. Что?!
— Ты что несешь, старая?! — терпение, которого и так оставалось самые крохи, быстро растворилось после сказанного. И тут пришло понимание, больно кольнувшее где-то в груди, возле свежего шрама: — Она… в Ковене? У нее… вы ее защитите?
Следующая фраза вызвала непонятное облегчение, которого сам от себя не ожидал. Странное чувство: боль и радость одновременно.
— Не надейся, это твоя работа! — ухмыльнулась старуха. — Хотя еще вопрос, кто кого из вас защищает! Ай, сами разберетесь уже без меня!
— Что тогда…
— Не ищи, сказала же! Сама вернется! Она там, куда ни ты, ни кто бы то ни было добраться не сможет, — как-то завистливо проговорила бабка. — Повезло мелкой! Ей там хорошо.