— Да, знаю, — вежливо подтвердила я. Мне приходилось видеть репортажи коллег и изучать ситуацию накануне командировки на Марс. Как журналист я обязана быть в курсе событий.
Положение марсианской колонии сейчас действительно сложное. А ведь всего каких-то триста лет назад всё было совсем иначе! Основанная в две тысячи сто шестом году, когда Международная Космическая Ассоциация начала освоение планет Солнечной системы, она быстро развивалась. Из одной, совсем крошечной базы в пятьдесят человек, разрослась до шестидесяти поселений, общей численностью в полмиллиона людей. Здесь уже было всё — промышленность, школы, оранжереи, жилые кварталы, магазины. Разумеется, проблемы тоже были, но с ними колонизаторы при поддержке Земли справлялись. А потом началась война…
Нынешний хаос и конфликты на контрасте с прошлым казались противоестественными. Хотелось заорать в голос “что вы творите, идиоты?!”, встряхнуть общество, заставить увидеть, какую роковую ошибку все совершают, но… Но я твёрдо помнила, что у каждой стороны конфликта своя правда. А моё личное мнение это… Это недопустимая для профессионального репортёра роскошь.
И потому все возникшие в душе эмоции я старательно задавила. Спокойно доела, с помощью своей сиделки добралась до туалета, сменила повязки, переоделась в чистое. В полной мере используя возможность для выздоровления улеглась в кровать и постаралась расслабиться.
Сложно было, потому что атаковали навязчивые мысли о погибшей напарнице и о том, что с трудом и риском отснятый материал, стоивший жизни Зелине, утрачен. Я думала о том, как дальше выполнять задание редакции без оператора, о том, что не помешает выяснить судьбу моего оборудования. Насколько сильно пострадал вильюрер и портативный генератор? И что с гравискутером? Его нашли? Мы же с Зелиной оставили его в пустыне, в паре километров от места съёмок. А транспорт взят в аренду, оплачено было до конца съёмочного дня. Мне за его простой такой штраф вкатят, а за утрату буду не один месяц расплачиваться… И вряд ли редакция канала согласится компенсировать эти убытки.
Но даже сосредоточенная на личных проблемах, я невольно вслушивалась в происходящее рядом. Лишённая возможности видеть, неожиданно непривычно чутко начала воспринимать звуки, запахи и малейшие колебания воздуха.
Тем более, что ощущений было в достатке. Даже с избытком, на чём я, прежде сконцентрированная исключительно на себе, внимания не акцентировала. Теперь многое занимало меня.
В нос били резкие ароматы лекарств, волосы, выбившиеся из-под повязки на голове, шевелились от работающих рециркуляторов воздуха, где-то вдали слышались шаги, скрип, хлопки, шорохи и… И голоса.