Он поднял глаза и прищурился, сразу же заподозрив неладное. Грейс еще раз смущенно пригладила волосы, и его внимание переключилось на браслет.
Он стиснул зубы.
– Я слышал, что прошлой ночью Клеркенуэлл бомбили.
Грейс не могла смотреть на него. Не могла показать, что на ее глазах наворачивались слезы. Ей надо было оставаться сильной, быть выше этого.
Шаги мистера Эванса мягко застучали по дощатому полу, когда он вышел из-за прилавка.
– Грейс, – тихо произнес он. – С вами все в порядке?
Отмахнуться от него простым «Да» было бы проще, но доброта в его тоне и ее мучительная потребность в утешении были слишком велики. Даже когда она покачала головой, он по-отечески обнял ее, предлагая утешение, которое она испытывала последний раз еще в ту пору, когда была жива ее мама.
Слезы полились по щекам, а следом и подробности той ночи слетели с ее губ, и все это время мистер Эванс обнимал ее. Грейс стало легче после того, как она поделилась увиденным и пережитым ею. Она полагалась на его поддержку, не осознавая, как сильно в ней нуждалась.
– Я воевал в Первую мировую, – сказал он, когда она вытерла глаза носовым платком. – Это никогда не забывается, оно становится частью тебя. Подобно шраму, который никто не может увидеть.
Грейс кивнула, соглашаясь с логикой в его словах. Буря эмоций, которую она переживала, наконец-то улеглась.
Возможно, именно его поддержка и советы придали ей мужества позже в тот же день, когда особенно сильный воздушный налет эхом прокатился по станции метро. Какофония войны над головой звучала безостановочно и с таким накалом, что невозможно было отделить один звук от другого. Если бы Грейс потеряла самообладание, то, возможно, поддалась бы вспышке паники, которая нарастала у нее в ее голове с каждым свистом, каждым грохочущим ударом, отдававшимся в ее груди. Все это лишь заставляло ее читать еще громче.
Позже она узнала, что всего в миле от них в самый разгар воздушного налета Чаринг-Кросс подвергся сильной бомбардировке.
В тот вечер Грейс гораздо успешнее удалось скрыть синяк на лице от миссис Уэзерфорд, когда они ужинали жирной говядиной с гарниром из бобов и моркови со своего огорода. Однако она не смогла убедить пожилую женщину укрыться в бомбоубежище.
Они спорили об этом почти ежедневно. В создавшейся ситуации Грейс предположила, что миссис Уэзерфорд просто перестала слушать ее тщательно продуманные причины. Теперь Грейс действительно говорила гораздо убедительнее, поскольку уже прекрасно понимала, что может произойти, если бомба упадет на Бриттон-стрит.
Грейс потребовалась немалая сила духа, чтобы подготовиться к своей смене в патруле ГО в тот вечер. Даже когда она прикрепляла значок к лацкану пиджака, ее руки дрожали. Ведь она совершенно не знала, что могла принести эта ночь.