Женщины не стали дожидаться, когда завоет сирена воздушной тревоги, иначе на полу станции метро могло совсем не остаться свободного места. Поэтому они вышли в сумерки со свертками одеял, готовясь встать в очередь, и тут Грейс заметила, что пасмурное небо начало проясняться. Девушку резко бросило в дрожь, и маленькие волоски на ее руках встали дыбом.
Сегодня ночью их ждала луна бомбардировщика. Им бы не помешали облака и как можно больше.
Особенно с Темзой во время отлива.
Сердце Грейс заныло от дурного предчувствия, которое несомненно обострялось усталостью.
Они спустились в подземку и, перешагивая через людей, которые уже устроились на ночлег, нашли место, где могли бы устроиться вместе. Но какой бы вымотанной ни чувствовала себя Грейс, тревожные мысли никак не оставляли ее.
Обычно она спала, не обращая внимания на разговоры и храп вокруг, потому что была настолько уставшей, что буквально через несколько минут уже проваливалась в сон без сновидений. Однако в тот вечер ее сон неоднократно прерывался навязчивыми воспоминаниями, которые вспыхивали в ее сознании, словно светлячки в ночную пору.
Сирена воздушной тревоги завыла где-то после одиннадцати вечера. Ее заунывную мелодию приглушали слои земли и тротуара над головой. Однако последовавшую за ней бомбардировку было не так легко заглушить.
Свистевшие бомбы. Грохотавший огонь зенитных орудий. Оглушавшие взрывы снарядов, уничтожавших все на своем пути. Штукатурка кусками и меловой пылью сыпалась с потолка. Свет мигал, потом на какое-то время гас.
Да, они привыкли к этим звукам, но что бы ни происходило наверху в эту ночь, оно было намного хуже, чем обычные ночные бомбежки.
Предчувствие, закравшееся в душу Грейс, усилилось.
Миссис Уэзерфорд крепче прижала свою большую зеленую сумку и засунула в нее руку, чтобы погладить Полосатика, которого спрятала там. Им запрещалось брать с собой домашних животных, но миссис Уэзерфорд отказалась оставить маленького кота дома, и ему хватило здравого смысла спокойно сидеть в своем укрытии, пока они не смогут вернуться утром домой.
Звуки бомбардировки продолжались всю ночь, авианалет прекратился только с рассветом. Дурное предчувствие, не покидавшее Грейс на протяжении всей ночи, превратилось во что-то холодное и острое. Настойчивое.
Что-то было не так.
Она это чувствовала.
Такое слабое покалывание, словно муравей, щекотавший кожу, или наполненный влагой воздух перед ливнем. Что-то определенно было не так.
Наконец прозвучал монотонный сигнал отбоя тревоги, и те, кто нашел убежище на станции Фаррингдон, встали в очередь, чтобы ее покинуть. Это мучительное ожидание терзало Грейс, переполняя чашу терпения. Девушка переминалась с ноги на ногу, не в состоянии спокойно стоять на месте.