Грейс провела большую часть утра в саду, выпалывая сорняки и осматривая растения. Помидоры зацвели желтыми цветами, в то время как на грядках с кабачками начали набухать желто-зеленые шары. Она надеялась, что возня с растениями и свежий воздух станут своего рода отвлечением, но поймала себя на мысли, что продолжает переживать и злиться.
Выполнив свою задачу, она стянула перчатки, сняла клоги и зашла на кухню, чтобы смыть остатки грязи с рук. Она как раз заканчивала, когда за шумом воды раздался стук в дверь. Кровь застыла в ее жилах.
Они не ожидали никаких гостей.
Почту просунули бы через почтовую щель в двери.
Никаких причин, чтобы кто-то стучал в дверь, не было, если только…
Грейс поспешно вытерла руки. Пульс стучал в ушах, но она смогла различить звук осторожных шагов миссис Уэзерфорд, направлявшейся к входной двери. Грейс вышла из кухни, когда миссис Уэзерфорд приняла что-то от посыльного в прямоугольном оранжевом конверте.
Почтовая телеграмма.
У Грейс перехватило дыхание.
Миссис Уэзерфорд могла получить телеграмму по нескольким причинам, и все они не предвещали ничего хорошего.
Миссис Уэзерфорд машинально закрыла дверь, ее взгляд был прикован к оранжевому конверту. Грейс осторожно приблизилась, но пожилая женщина никак не отреагировала на ее присутствие.
Долгое время они обе ждали, не произнося ни слова. Женщины затаили дыхание, находясь в подвешенном состоянии, ведь этот момент мог изменить всю их оставшуюся жизнь.
Грейс должна была предложить прочитать телеграмму, и все же какая-то часть ее была слишком труслива, чтобы увидеть слова внутри.
Миссис Уэзерфорд сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, конверт затрепетал в ее дрожащей руке. Чувство вины пронзило Грейс, оно было намного меньше, чем ее страх, но все же достаточным, чтобы хоть что-то сделать. В конце концов, ожидать, что миссис Уэзерфорд справится с этой задачей, было жестоко.
Грейс взяла себя в руки и прошептала:
– Хотите, чтобы я открыла его?
Миссис Уэзерфорд покачала головой.
– Я должна… – Ее голос дрогнул. – Мы должны знать.
Ее руки так сильно дрожали, удивительно, как она вообще смогла открыть конверт. Не осознавая своих действий, Грейс вцепилась в руку миссис Уэзерфорд, когда та начала медленно разворачивать письмо, и взору предстали слова: «С глубоким сожалением сообщаю вам…»
Миссис Уэзерфорд резко ахнула и медленно развернула оставшуюся часть телеграммы. Сообщение было напечатано на белой полоске, заглавные буквы выделены жирным шрифтом, поскольку эти слова безвозвратно изменят их жизнь.
«С глубоким сожалением сообщаю вам, что ваш сын, Колин Уэзерфорд, объявлен погибшим во время нападения в Дюнкерке…»