Конверт и телеграмма выпали из руки миссис Уэзерфорд и, закружившись, упали на пол. Это не имело значения. Грейс не нужно было читать дальше.
Колин погиб.
– Мой сын, – всхлипнула миссис Уэзерфорд. – Мой сын. Мой сын. Мой милый добрый мальчик. – Она посмотрела на свои дрожащие руки, в которых теперь не было письма, как будто не верила, что только что держала его.
Ком подкатил к горлу Грейс, перекрыв кислород, и горькие слезы выступили на глазах.
Зияющая дыра разверзлась в ее душе, когда она осознала необратимость его утраты. Гнев, печаль и беспомощность – все эти чувства переполняли ее. Колин не должен был умирать таким образом. Он был слишком удивительным, чтобы стать просто одним из тридцати тысяч погибших.
Он больше никогда не принесет домой еще одно раненое животное, чтобы выходить его, и не встретит Грейс с застенчивым румянцем. Их мрачное, безнадежное существование нуждалось в его свете, а теперь он потух навсегда.
Истошный вопль наполнил комнату. Миссис Уэзерфорд упала на колени, не глядя схватила конверт и скомкала его в кулаке, как будто это могло каким-то образом удержать землю под ногами.
Тысячи женщин по всей Британии получали подобные телеграммы, в которых несколько слов, напечатанных жирным шрифтом, разрывали их нежные сердца, навсегда меняя их жизни невосполнимой утратой.
Грейс поймала себя на мысли, что сейчас как никогда хочет услышать новости от Вив и Джорджа, узнать, что они в безопасности перед лицом такой неопределенности и горя.
На следующее утро только Грейс передвигалась по дому, миссис Уэзерфорд осталась в постели.
К тому времени, когда Грейс проснулась, свежевымытая чашка пожилой женщины отсутствовала на решетке, где обычно сушилась. Когда попытка принести миссис Уэзерфорд чай осталась без ответа, Грейс поставила небольшой поднос у ее двери в надежде, что он послужит ей хоть каким-то утешением.
Наверное, Грейс следовало позвонить мистеру Эвансу и отпроситься с работы в тот день, но она не хотела оставаться дома наедине со своими мрачными мыслями и потеряться в безутешном горе, которым стала для неё смерть Колина. На протяжении всей ночи мысли о его смерти мучили ее, обжигали грудь, как языки пламени в итальянском кафе, и стальными тисками сжимали сердце.
Она хотела, чтобы ее день был заполнен заказом новых книг и разговорами с покупателями «Книг на Примроуз-Хилл». День уже был теплым, сухой воздух раздражал ее заплаканные глаза, которые по-прежнему выглядели покрасневшими и опухшими, несмотря на дополнительный слой туши и пудры для лица.
Когда она вошла в магазин, мистер Эванс поднял глаза от книги бухгалтерского учета и сразу же выпрямился.