К тому времени, когда Грейс добралась домой, небо из серо-черного превратилось в ярко-оранжево-красное, как будто та часть Лондона стала пылающим адом. Грейс толкнула входную дверь и позвала миссис Уэзерфорд.
Грейс перешагнула через груду почты на полу у двери, не потрудившись поднять ее и положить к растущей стопке на столе, как обычно делала.
Ноги пожилой женщины торчали сразу за стеной, в гостиной, где она, скорее всего, сидела в кресле «Морриса».
– Лондон бомбят. – Грейс попыталась скрыть страх в своем голосе, когда подошла к подруге своей матери. – Мы должны немедленно отправиться в бомбоубежище.
Но миссис Уэзерфорд не хотела уходить, предпочитая оставаться там, где сидела с отрешенным, унылым взглядом. После нескольких неудачных попыток уговорить ее отправиться в безопасное место, Грейс оставила пожилую женщину в гостиной и встала на крыльце дома, наблюдая за немецкими самолетами. Если они приблизятся, она позаботится о том, чтобы миссис Уэзерфорд укрылась в бомбоубежище, даже если ей придется тащить пожилую женщину на себе.
Но самолеты не приближались. Через какое-то время жители Бриттон-стрит присоединились к ней на крыльцах своих домов, молча наблюдая, как немецкие самолеты продолжают свое безжалостное наступление в пылающем небе.
Несмотря на все это, Грейс не могла перестать думать о людях Ист-Энда. Тамошние жители тоже воздерживались от безопасности бомбоубежищ, как многие в остальной части Лондона? Смогли ли бомбоубежища вообще защитить их в условиях такой стремительной атаки?
Сколько людей погибло?
При одной мысли о жертвах она содрогнулась.
Какое-то время спустя грохот падающих бомб прекратился и прозвучал отбой воздушной тревоги. Грейс повернулась, чтобы снова войти в дом, и заметила миссис Несбитт, неподвижно стоящую на лестнице соседнего дома. Она приподняла бровь, глядя на Грейс.
– Ну, вот и все, я полагаю.
Грейс ничего не ответила и вошла в дом. Она нашла миссис Уэзерфорд в кресле, где ее и оставила.
Той ночью Грейс не должна была по графику дежурить в патруле ГО, ее смены ставились три раза в неделю. Но не успела она даже приготовиться ко сну, как снова раздался вой сирены воздушной тревоги.
Всплеск адреналина пронзил Грейс, и на этот раз она не приняла отказа от миссис Уэзерфорд. Открыв окна, отключив электричество и наполнив ванну водой, Грейс заставила миссис Уэзерфорд спуститься в «Энди». Они спотыкались в почти полной темноте, опрокидывая горшки и садовые принадлежности по пути.
В бомбоубежище пахло мокрым металлом, землей и заброшенностью. Оно было скорее сараем, чем местом, где можно укрыться на какое-то время. Вой сирены оборвался, сменившись оглушительной тишиной. Это была выжидательная тишина, которая обещала, что Лондону придется пережить гораздо большее, чем он уже вытерпел ранее в тот день. Каждый нерв в теле Грейс был натянут как струна, и кожу покалывало от напряжения.