— Соня! Ну хватит истории! Ну пожалуйста! — взмолился Макс. — У меня сейчас голова взорвется!
— Жопка ежа ты некультурная, — обиделась пиромантка и демонстративно отвернулась.
Волков же едва сдержал улыбку от такого сравнения.
— Сонь, лучше скажи мне вот что… Сидоров Иван Петрович — это настоящее имя… Сидорова Ивана Петровича? Слишком уж подозрительное сочетание!
Романова посмотрела на него с таким выразительным удивлением, будто Макс спорол полнейшую глупость.
— Самые популярные в стране фамилия, имя и отчество, Волчок… Как ты думаешь, есть ли шанс, что они объединятся?
Макс вновь пожал плечами:
— Наверное…
— Но не в случае с Сидей! — прыснула Соня. — Псевдоним это!
— А как его зовут на самом деле?
А вот теперь удивление, проскользнувшее в глазах Романовой, не показалось Максу наигранным.
— Волчок, ну ты нашел кого спрашивать! Забыл про мою особенность?
— Особенность, точно… — Волков шлепнул себя пальцами по лбу, но тут же с сомнением повернулся к спутнице: — Сонь, что-то я совсем перестал что-либо понимать! Названия всяких улиц, мостов и районов ты, значит, помнишь, а обычные имена — нет? Это как?
— Ну вот так! — внезапно вспылила та — судя по всему, говорить об этом девушке было неприятно. — Я что, специально, по-твоему?!
— Нет, но…
— Вот и все!
Перейдя через мост и в компании недовольно сопящей Сони миновав светофор, Макс все же не сдержал любопытства и скосил глаза направо, на разрекламированную ранее улицу Зодчего Росси. Скосил — и лишь разочарованно выдохнул. Улица как улица. Безусловно, красивая, выполненная в едином архитектурном стиле, но… Макс ожидал от нее чего-то большего.
— Сонь, а можно еще один вопрос про Ивана Петровича?
— Валяй.
— Какой у него дар?
— О-о, — загорелись глаза пиромантки, — вот это хороший вопрос! Наш Сидя — гипнотизер. Способен проникать в сознание людей и превращать их в послушных марионеток. Однажды я ради интереса попросила использовать этот дар на мне… ощущения, скажу сразу, не из приятных. Сначала голова становится пустой-пустой, вообще без единой мысли. И ты пытаешься вспомнить: кто ты? где ты? А потом… а потом появляется голос, и вместе с ним уходят последние частицы воли и любые намеки на сопротивление. Остается лишь стойкое желание подчиняться. А затем голос начинает приказывать, что тебе надо сделать… и ты делаешь. Не задумываясь, словно робот… Или послушная кукла… Бррр, — вспомнив пережитое, поежилась Романова.
За разговорами они вышли на тихую неширокую улицу, и остановились возле ни чем не примечательной двери с домофоном.
— Все, Волчок, мы на месте.