– Извини, детка, но кроссовки не подходят к моему наряду.
Она хихикает, разбавляя своим смехом безжизненную тишину аттракционов.
Ее смех мог вдохнуть жизнь в мертвых, не говоря уже об этом заброшенном парке развлечений.
Прекратив смеяться, она поднимает голову и смотрит на меня из-под моей руки. Наши глаза намертво прикованы друг к другу, и я чувствую, как все внутри меня сжимается.
– Что? – шепчу я, глядя на ее губы.
– Это правда?
– Если нет, то я убью ублюдка, который это выдумал.
– Я не могу без тебя жить, Бишоп.
– Ш-ш-ш.
Я притягиваю ее обратно под руку. Я не собираюсь говорить ей, что все будет хорошо, – во всяком случае, пока мы не вернулись с Пердиты.
Мы едем обратно в хижину. Остальные парни едут сзади, следуя за мной. Тат пересела к Нейту, а Хантер попытался присоединиться к нам, но я его выгнал. Чем больше времени я проводил с Мэдисон наедине, тем сильнее я ждал следующего раза. Щенкам придется выучить, что такое личное пространство.
– Мне нравится эта песня. – Мэдисон качает головой в ритм, делая музыку громче.
– Как называется? – спрашиваю я.
Обычно такая музыка мне не нравится, но на этот раз голос, мелодия и ритм меня зацепили.
– Это «I’m Ready» Niykee Heaton, – улыбается она, глядя на меня краем глаза. – Большинство ее песен о любви и сексе, в основном о сексе.
– Подходящая тематика.
– Ага! – соглашается она. – Именно поэтому я люблю эту песню.
Она делает звук еще громче, а когда песня заканчивается, нажимает на повтор. К тому моменту, когда мы подъехали к хижине, я был почти уверен, что знаю все слова наизусть.
Мы выходим из машины как раз в тот момент, когда остальные ребята подтягиваются к нам. Было уже около полуночи, так что я делаю знак парням и веду Мэдисон в главную спальню. Хижина принадлежит нашей семье еще со времен прадедов. Дом окружает большая терраса, а сам он построен из потускневших бревен. На втором этаже располагается пять спален, а весь третий этаж занимает главная спальня. Одна из ее стен полностью прозрачная, что обеспечивает полный обзор всей территории. Панорамный вид – задумка моего отца, одержимого паранойей, но самой хижине было больше ста лет. Я уверен, что призраки моих предков до сих пор бродят по этим коридорам – не самое обнадеживающее чувство.
– Ух ты. – Мэдисон проводит ладонью по старой деревянной кровати с четырьмя резными столбиками. Дерево покрывают искусные, замысловатые узоры.
– Клянусь, теперь меня уже ничего не удивит.
Она зевает и потягивается, внезапно вздрагивая.
Я снимаю одежду Нейта, бросаю ее в угол и откидываю одеяло.