— Мускулистый морпех? Тебе нужен Иисус.
— А тебе нужен член, чтобы улучшить чувство юмора.
Хадсон все еще на кухне, когда мы спускаемся вниз. На этот раз он одет, что заставляет меня нахмуриться от мысли, что я не смогу еще раз полюбоваться его точеной грудью, которая спускается до мышц брюшного пресса.
Даже с чаем я плохо спала прошлой ночью. Я не могла перестать думать о том, что он внизу. Я мысленно составляла список вопросов, которые нужно задать ему, и придумывала разные способы показать, что я не та, за кого он меня принимает.
— Доброе утро, дамы, — говорит он, заметив нас, и протягивает чашку. — Кофе?
— Боже правый, да, — говорю я, зевая. — Кофе перед разговором. — Кофе — это мой жидкий героин. Я обожаю кофеин.
Хадсон хихикает. Его смех такой, как я и ожидала: глубокий, как будто он исходит из ямы его желудка и пробивает себе путь в горло.
Он наливает чашку и двигает ее ко мне через остров. — Кофе… потому что крэк вреден для тебя.
— Я выбрала менее посещаемую дорогу… которая привела к Старбаксу, и это все изменило, — отвечаю я с улыбкой.
Он выглядит впечатленным моим возвращением. — Хочешь услышать шутку? Без кофеина.
— Кофе — жидкое объятие для твоего мозга.
Боже мой.
Мы флиртуем?
В этот момент?
Из-за кофейных каламбуров?
Мы действительно флиртуем таким смехотворно неубедительным способом?
Наши глаза заперты, его темный взгляд проникает в мой, а рот кривится в еще большую ухмылку. Если для того, чтобы заставить его улыбнуться, потребуется кофе и неубедительная шутка, я согласна.
— Мне кажется, что я прерываю момент, — говорит Уиллоу. — Кофейный флирт, я не знаю, что, черт возьми, происходит. — Она жестом показывает между мной и Хадсоном. — Вот почему я не пью это дерьмо. Она делает людей странными и суетливыми.
Хадсон смеется, разрывая зрительный контакт со мной. — Это особенность тех, кто не пьет кофе, Уиллоу. Ты думаешь, что мы сумасшедшие, когда на самом деле это ты.
И наш момент был сорван.
Спасибо, лучшая подруга.
— Неважно, — бормочет Уиллоу. — Нам нужно успеть на самолет. Готовы идти?
Хадсон допивает кофе, споласкивает чашку и ставит ее в посудомоечную машину. — Я готов ко всему, во что бы ни ввязался.
— Я обещаю, что это не такое безумие, как прыжки из самолетов и прочее опасное дерьмо, которым ты занимался на прошлой работе, — комментирует Уиллоу.
— Мне нравится выпрыгивать из самолетов. Ничто не может сравниться с этим ощущением, — отвечает Хадсон.
— Нет, спасибо, — вклиниваюсь я. — Если бы Бог хотел, чтобы я летала, он бы дал мне крылья.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы сейчас сядем на самолет, который летает, — возражает он.