— Ну извини меня за то, что я была в расстроенных чувствах, когда ужасная вещь случилась с моей лучшей подругой!
Его лицо смягчается. — Я не это имел в виду.
— Нам нужно разобраться с этим.
— Решай сама. Если ты хочешь полететь к ней, я готов.
Я застываю, когда руки обхватывают мою талию сзади.
— Ты готова отправиться на вечеринку? — спрашивает Илай. — Это в одном крутом эксклюзивном клубе.
Я оглядываюсь на Илая, чтобы увидеть его лицо, озаренное волнением.
Илай — тусовщик, который тратит деньги и женщин, как будто они ничто. Вот почему они надавили на меня, чтобы я сыграла его девушку. На меня смотрят как на идеальный пример для подражания. Я — звезда детства, которая не сходила с ума, и идеальное решение для образа «плохого мальчика» будущего актера.
Я отстраняюсь от него и пытаюсь выглядеть разочарованной. — К сожалению, я должна уйти. Парень Уиллоу попал в серьезную аварию, и мне нужно быть с ней.
— Этого не случится, Стелла.
Мое сердце бешено колотится, и я стону от голоса Тилли Армстронг, этой занозы в заднице, которая всегда, кажется, задевает нервы. Она останавливается передо мной, одетая в фиолетовое платье, с медовыми светлыми волосами, распущенными до плеч.
— Было соглашение, когда тебе дали роль в фильме, — напоминает мне Тилли. — Согласно этому соглашению, ты должна присутствовать на всех премьерах фильма с Илаем и на вечеринках после них. Если забыла, ты поставила свою подпись под пунктирной линией и должна придерживаться этих обязательств.
Тилли — сука… то есть публицист продюсерской компании, которая финансировала наш фильм. Ее любимое хобби — напоминать мне, что по контракту я обязана быть их сучкой. Контрактное обязательство составляет девяносто процентов ее словарного запаса. Я уверена, что она говорит это во сне. Она всегда таится поблизости и ждет, чтобы оспорить каждый мой шаг.
Я обязана целовать Илая, делать вид, что мы трахаемся, и признаваться ему в любви. Как бы я хотела, чтобы по контракту была обязана засунуть шпильку ей в задницу.
— Это семейное дело, — вклинивается Хадсон.
Тилли бросает на него раздраженный взгляд. — Я не знаю, кто ты, и мне все равно, но ты ошибаешься. Это не семейная чрезвычайная ситуация. Это чья-то семейная чрезвычайная ситуация. Никаких родственников. Никаких оправданий.
Хадсон протягивает руку, его челюсть сжимается. — Тогда позволь мне представиться. Я Хадсон, телохранитель Стеллы. Теперь ты знаешь, кто я.
Я закусываю губу и смотрю на него, мне нравится, как он противостоит ей.
— Очень приятно, — говорит Тилли, не потрудившись пожать ему руку или представиться.