— Да вот… — бурчит отец. — Пытаюсь вразумить нашу дочь. Она собралась устраиваться официанткой в какую-то забегаловку!
— Это ресторан хорошего уровня! — объясняю отцу, хотя понимаю, что он и так это прекрасно знает и ему от этого не легче. Он просто не хочет, чтобы я работала.
— Кирочка… — мама непонимающе на меня смотрит. — Что на тебя нашло?
Мама морщится, словно увидела на своей картине размазанного таракана.
— Почему бы тебе не заняться искусством? — спрашивает мама с нотками восторга в голосе.
— Потому что я не умею петь, танцевать, рисовать, писать. Ничего из творчества мне недоступно, мама. Я уже решила и устроилась!
— Так всё!
Отец резко встает со своего места.
— Никакой официанткой ты не будешь! Это мое последнее слово.
— Буду!
На глаза наворачиваются слезы и чтобы их прогнать я вгоняю ногти в ладони.
— Я хочу стать самостоятельной, папа!
Несколько мгновений мы буравим друг друга тяжелыми взглядами. Мама тараторит что-то про то, что нам не стоит ссориться и мы обязательно придем к консенсусу, если сядем за стол переговоров, но папа резко ее обрывает:
— Марина, выйди!
— Но…
— Выйди, я сказал!
Ослушаться мама не осмеливается. Покидает кабинет.
— Самостоятельности хочешь? — гремит голос отца.
— Именно.
— Даю тебе выбор, — безапелляционно заявляет. — Или ты остаешься и забываешь об этой чуши с работой или…
Отец замолкает, словно сомневается. Несколько мгновений смотрит на меня, а потом все же решается сказать:
— Или становишься самостоятельной во всем.
— Ты меня выгоняешь?
Поверить своим ушам не могу.
— Не выгоняю. Даю тебе возможность выбрать. Или мои деньги, дом, машина или… работа.
Кирилл
— Я знала, что ты позвонишь, — воркочет Лика, прижимаясь щекой к моему плечу, — чувствовала.
Ее треп меня раздражает, но мысли сейчас сосредоточены совсем на другом. У меня сегодня важная встреча с владельцем одной компании. Я Лике поэтому позвонил. Мне необходимо было сбросить напряжение, чтобы начать трезво мыслить.
За последние два дня я поймал себя на мысли, что завожусь с пол-оборота и срываюсь на людях. Секретаршу свою до слез довел, на помощника наорал, так он потом еще некоторое время боялся ко мне заходить. Взгляд как-то зацепил имя Лики в набранных номерах. Позвонил.
Что сказать? Жалею.
В первую очередь потому, что не помогло. Совсем. На какие-то доли секунд, конечно, стало легче. В яйцах уже не кипело, но эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. Еще и этот треп…
— Хватит, — обрубаю хмуро.
Обижать ее не хочется, поэтому я молчу и не говорю ничего больше. Все-таки осталось во мне что-то человеческое, раз я задумываюсь над чувствами других.