– Есть партия-другая pain au chocolat[64], – машинально сказала Эмильен, поглощенная тем, как Рене парит по пекарне, двигаясь сквозь столы и стулья из кованого железа. Она знала, что завтра придут только местные домохозяйки в огромных солнцезащитных очках с капризными малышами. Детей успокоят шоколадные круассаны, а для родителей, страдающих от похмелья, Эмильен заваривала особый чай, который хранила под прилавком. На самом деле это была обычная перечная мята, но Эмильен считала, что болезни, навлекаемые на себя самим человеком, лишь в голове, и если человек верит, что «особый чай» Эмильен ему поможет, то так оно и будет.
– Чем же мы будем торговать, когда все закончится? – озабоченно сдвинув брови, спросила Пенелопа. – Партии круассанов будет мало.
Эмильен вздохнула и внезапно почувствовала себя так, будто не спала с тех самых пор, как переехала в дом в конце Вершинного переулка, будто ей пришлось прожить последние тридцать четыре года, не отдыхая ни одной ночи.
– Мы закроемся, – ответила она.
Обе женщины одновременно повернули головы и уставились на Эмильен. Вильгельмина сбилась со счета денег.
– Мы так никогда раньше не делали, – сказала она, складывая мятые купюры в стопку, чтобы снова приняться за подсчет.
– Вот этого мы тоже никогда не делали. – Эмильен сняла с запястья кожаный ремешок с ключами и положила на прилавок перед Вильгельминой. – Открываешь ты.
Вильгельмина удивленно подняла глаза, но со счета не сбилась. Эмильен видела, как число буквально пляшет у нее на кончике языке. Она потрепала Вильгельмину по плечу.
– Я – домой, – объявила она, одним величественным движением стянув с себя фартук и шлепнув его на прилавок рядом с ключами.
– Пешком ты в такой дождь домой не пойдешь. Роуи тебя отвезет. – Пенелопа махнула в сторону задней двери, где ждал ее сын.
– Нет. Я и так дойду, – возразила Эмильен. Навес над дверью громко трещал – ветер бился о материю.
– Нам все равно надо все приготовить на завтра, – сказала Вильгельмина. – Поезжай с Роуи. Кто-нибудь с праздника отвезет домой и нас с Пенелопой.
Эмильен взяла Роуи под руку. Они вместе направились к грузовичку. Рене шел следом.
Каждый шаг отзывался болью в суставах. Эмильен надеялась, что Роуи не заметил, как сильно она нуждается в помощи. А если заметил, то виду не подал. За это она его уважала.
– Эк-кипаж подан, – сказал он, эффектным жестом открывая пассажирскую дверь грузовичка.
Он еще и забавный.
– Вот бы моя внучка в тебя влюбилась, – сказала она, но тут же пожалела, потому что он залился краской. – Прости, – извинилась она. – Не знаю, что на меня нашло. – Она старалась не обращать внимания на жуткую тень Рене сзади.