Вивиан протянула руку и продела сквозь пальцы Гейба свои. «Если бы я посмотрела раньше, – думала она, – то увидела бы, что все, что мне нужно, – здесь, в этой ладони».
От прикосновения Гейб резко открыл глаза. Устало улыбнувшись, он крепко сжал ее пальцы.
– Как там наша девочка?
– Жива.
– Ну, уже кое-что.
– Думаешь? Я считала, что оберегаю ее. Мне никогда не приходило в голову, что она может жить, как все. Теперь, когда я знаю, что может, кажется, что уже слишком поздно.
Гейб притянул Вивиан к себе.
– Где Генри? – спросила она.
– Оставил его с Вильгельминой. А Эмильен?
– С Авой. Не отходит от нее со вчерашнего дня.
– Ничего удивительного.
Вивиан кивнула. Некоторое время они молчали.
– Тот мужчина, которого я чуть не задавила машиной… Это был он, да? – Содрогнувшись, она вспомнила о безобразных призраках на дороге.
Гейб покачал головой.
– Не могу сказать. Но его больше никто не видел. Бедную Мэриголд Пай нашли в одной из спален. Она была чем-то одурманена. Как долго, никто точно не знает. Возможно, несколько месяцев.
Вивиан вздохнула.
– У меня такое чувство, что земля накренилась на своей оси. Даже ходить в вертикальном положении кажется невозможным.
Гейб притянул ее поближе.
– А ты, Виви, обопрись на меня. На какое-то время я нас обоих удержу в вертикальном положении.
Многим было бы по душе, если бы дожди приходили постепенно: скажем, в апреле – типичный для него теплый весенний дождь или в виде густого тумана, когда сырой воздух оседает на ресницах и на носу. Но дожди лили все лето и добрую половину сентября, и никто не жаловался; все покорно обертывали целлофаном свою добротную обувку, чтобы не вымазать в грязи. Они знали, что благодаря дождю зеленеют газоны, бывает красивый осенний листопад и вырастают прекрасные хризантемы для церковного алтаря. Временами они все-таки мечтали о весне без дождей: например, когда почтальону надоедало сортировать промокшие письма или когда Пенелопа Купер мрачнела, вновь увидев грязные следы на полу булочной. Но усталость проходила, и соседи с облегчением вздыхали при виде кучи мокрых осенних листьев на земле.
Мама оставалась в больнице все то время, что я там лежала. Она не хотела уходить, даже чтобы переодеться в чистую одежду. После той первой ночи она упросила медсестру принести раскладушку, чтобы быть рядом со мной. И удивилась, когда та принесла не одну, а две. Еще сильнее она удивилась, когда поняла, что вторая раскладушка предназначалась Эмильен.
Эмильен уселась на нее и подняла глаза на дочь.
– Ну что? Хочешь эту?
– Нет. – Вивиан покачала головой. – Просто не понимаю, что ты здесь делаешь.