После нападения на Перл-Харбор она непрестанно молилась за мальчишек, тела которых остались в «Аризоне»[28], и вязала рукавицы с пальцем для спускового крючка для замерзающих в окопах на европейской земле. Вивиан отдавалась грезам, в которых она выхаживала раненых солдат, требовала еще бинтов, в то время как ветер раздувал юбку белоснежной формы, а над головой свистели пули. Правда, Вивиан никогда не училась на медсестру, поэтому, рисуя в своем воображении жизнь в небесах, она летела вовсе не над вражеской территорией. В сущности Вивиан не была создана для войны: она не любила громких звуков и часто вздрагивала, когда свистел чайник. А тут представьте еще и запахи.
Когда она рисовала в своем воображении жизнь в небесах, она видела себя на борту самолета разносящей еду на розовом подносе. Свои туфли-корреспонденты она держала бы в чистоте и порядке, а тональный крем на ногах – сухим. Она бы улыбалась кому нужно, флиртовала, как положено, с пассажирами первого класса и лишь изредка после коктейля и танцев в баре шла бы в номера пилотов. На следующее утро, не обращая внимания на обручальное кольцо на раковине в ванной, она бы закрепляла шляпку-таблетку на взбитых кудряшках.
Одним особенно вялым днем в ожидании покупателей Вивиан нашла старую газету – ее засунули под прилавок, за банки с шоколадным соусом. Рядом с сенсационным сообщением об открытии планеты Плутон была напечатана статья о самолете, у которого закончилось топливо, и капитану пришлось посадить его на пшеничном поле недалеко от Чероки, штат Вайоминг. Стюардесса с борта самолета сказала, что люди приезжали за много километров в фургонах и даже верхом на лошадях, чтобы взглянуть на воздушное судно. Она утверждала, будто они приняли ее, стюардессу, за ангела, слетевшего с неба. История так понравилась Вивиан, что она решила стать стюардессой и на следующий же день подала заявление в «Юнайтед Эйрлайнз».
Человек, который проводил собеседование, держал в руках папку-планшет; его нижняя губа была похожа на велосипедную шину. Он попросил Вивиан задрать юбку и пройтись по коридору, чтобы посмотреть на ее ноги. Придирчивым оком взглянул на ее руки и обследовал ногти, потом волосы и зубы. Она была к этому готова и удивилась, что не почувствовала себя выставочной лошадью. Накануне она завила волосы на бигуди – и теперь кудри легкими волнами лежали на плечах, – а также проследила, чтобы губная помада была самого подходящего оттенка красного. В конце собеседования мужчина улыбнулся, выпятив толстую нижнюю губу над слабовольным подбородком, и сказал, как маме повезло, что она такая хорошенькая. Она задумалась, не говорят ли это все неказистые мужчины.