Дождей по-прежнему не было. Трава была бурая, сухая; она хрустела под ногами. Вода в заливе стояла так низко, что местные подростки переходили его пешком, включая девчонок – у тех даже подолы юбок не намокали.
Следом за призраком я добралась до лютеранской церкви и через тяжелые двойные двери вошла внутрь. К Троице церковь украсили красными занавесками и корзинками хризантем из красного шелка. Свежие цветы не росли уже несколько месяцев. Это была первая полночная служба на день Святой Троицы, когда в дверях не скапливались беспощадные лужицы, готовые сломать бедро или таз. Даже старушки оставили дождевики дома. С потолка мягко струились красные полотнища. Кто-то приготовил сахарное печенье с добавлением пищевого красителя, только оно казалось скорее оранжевым, чем красным. Когда я вошла, прихожане общались в предхрамии, держа тарелки с оранжевым печеньем. Я сбросила накидку на пол, и при виде моих оголенных крыльев все тут же умолкли.
Черноглазое привидение повело меня в святилище, где начальник служителей алтаря, Натаниэль Сорроуз, убирал неосвященные облатки и остатки вина в ризницу.
Он обернулся и, увидев мои обнаженные крылья, побледнел. Не знаю зачем, но я упала на колени, подняла голову и открыла рот. Мгновение он не двигался – возможно, пораженный близостью бутона моих губ. Потом взял тонкую, как бумага, облатку и поднес к моему рту. Я вытянула шею и коснулась ее языком.
Странное розовое пламя, вспыхнув, вырвалось из моих раскрытых губ. Прихожане, стоявшие у дверей в средний храм, ахнули в унисон.
Пламя все еще танцевало у меня на языке, когда Натаниэль, овладев собой, выронил из опаленных пальцев пылающую просвиру. Он затоптал огонь, увековечив это происшествие черным пятном на ковровом покрытии. Я моргнула, будто выходя из транса, поднялась на ноги и поковыляла прочь из церкви.
Следующее мгновение стало у Кардиген Купер самым ярким воспоминанием за всю ее жизнь. Она шла к водохранилищу на встречу с Джеремайей Флэннери, когда проходила мимо церкви и увидела меня, бредущую в зеленой накидке в храм по каменной церковной дорожке. Она знала о моей болезни. Сгорая от любопытства, она последовала за мной и всю сцену наблюдала из задней части церкви. Я промчалась мимо нее, когда убегала из среднего храма. Кардиген схватила накидку, которую я бросила у дверей, и кинулась за мной. Мы добежали до моего дома на холме в Вершинном переулке и там повалились на землю, повернув к небу раскрасневшиеся лица. Наше дыхание клубилось влажными облачками на фоне звезд.
Кардиген повернулась ко мне.