Лодка в протоке (Черноголовина) - страница 6

— Чего ещё,— забурчал Ваня.— Идёмте лучше в школу, а то влетит от Тамары Константиновны. Урок-то уже начался.

— Да нет, подождём,—сказал Ромка.— Посмотрим, что она придумала.

Надейка и Нюся притащили два ведра, таз и цинковую ванночку.

— Это зачем? — фыркнул Женька.— Грома купать, что ли?

— Погоди ты,— сказал Ромка. Он кое-что начинал уже соображать.

Надейка распоряжалась. Она сунула Ромке и Женьке по ведру, Ване — ванночку, а Нюсе оставила таз.

— Вверх дном держите,— приказала она.— И барабаньте что есть мочи! Ну, начинайте!

и

— Сама бы и барабанила, раз охота,— бурчал Ваня.

— Ладно тебе! — прикрикнула Нюся.

Ваня ещё побурчал, а потом поудобней ухватил ванночку одной рукой, а другой так грохнул по дну, что просто удивительно, как оно не вылетело.

Вам! Вам!

Бим-бам-бам! Бим-бам-бам! — забарабанили все.

Нет, эту музыку невозможно передать даже на нотной бумаге. Кому интересно, пусть попробует сам одновременно бить по дну ванны, таза да ещё по двум вёдрам. Только вряд ли ему от старших поздоровится. Когда музыканты вошли во вкус, лязг жести стал невыносимым — хоть уши затыкай. Тогда На-дейка распахнула Мирошникову калитку, и все увидели, что Гром, свирепый Гром, распластавшись на снегу, прижав уши к затылку и вздрагивая при каждом «бим-баме», уползает в свою конуру.

Ребята заплясали, как дикари, под свой дикарский оркестр. Дрожа всем телом, жалобно скуля, Гром забился в конуру и закрыл морду лапами.

Дав знак, чтобы продолжали барабанить, Надей-ка не прошла — проплыла на середину двора, подняла письмо и так же медленно, пят.ясь, не спуская глаз с Грома, вышла и захлопнула калитку.

Ванночка, вёдра н таз разом упали в снег, а ребята покатились со смеху. Снова загремела цепь, засновала скоба по ржавой проволоке, и раздался хриплый, клокочущий лай: Гром пришёл в себя.

— Надейка! — плясала Нюся.— Как же ты додумалась?

— Да просто! — сказала Надейка.—Его Мирош-ничиха тазиком воспитывала, чтобы гусят не душил. Он молодой был, глупый, а гусята вылезут из загородки и в чашку, где у него еда была. Он ухватит гусёнка за шею и душит. А Мирошничиха его тазиком, тазиком по морде! Сейчас к ним за молоком придёшь, Гром залает, а Мирошничиха только тазиком или ведром стукнет, он сразу в конуру прячется. Она тазиком вход в конуру прикроет, и он сидит — не высовывается.

— Так это п я видела,— сказала Нюся,— когда за спичками к ним ходила.

Гомка промолчал. Он тоже знал об этой слабости Грома, а вот не додумался до такого.

— А кому письмо? — спросила Нюся.

И тут все заинтересовались: для кого же они старались, в самом деле.