Рука Тилваса непроизвольно дернулась, и он почувствовал под пальцами артефакт Объединения, лежащий в нагрудном кармане. Да уж… Штучка оказалась куда крепче его. Стоило соглашаться на такую работу – помочь кому-то выжить с помощью рёхха, – чтобы самому погибнуть.
Боги-хранители, как же глупо…
Он даже ничего не сделал в этой жизни. Едва успел начать жить… Ни любви, ни свершений, ни особых знаний – зачем ты вообще рождался, Тилвас?
Можно плакать. Никто не увидит.
Небо как будто стало еще ниже. Зрение подводило; все расплывалось.
«Нет, – подумал Тилвас, – нет, я не сдамся. Я… – он смог чуть-чуть изменить положение тела, – не сдамся!..»
Уже стемнело. Над островом восстала глухая и ледяная ночь, полная далекого волчьего воя, тихого гула моря, когда Тилвас смог отползти от места падения на… полтора метра.
Полтора жалких метра. За ним тянулся широкий кровавый след.
Талвани не хотел прекращать борьбу. Он мысленно подбадривал себя, ставил маленькие, но жесткие цели – «ты проползешь еще полтора метра до рассвета, парень, и это не обговаривается», – но беда в том, что Тилвас умирал.
Тихо и с сожалением отказывали его разбитые органы. Кровь, впитываясь в шершавые камни Нчардирка, темнела от горя – я покидаю тебя, любимый. Зрение почти угасло, а в груди пережало что-то – и каждый вдох оказывался страшной борьбой, полной хрипа и крови.
И вдруг… Перед лицом колдуна появилась белая лисья морда. Почти прозрачная. Морда с любопытством склонилась над ним и тихо втянула воздух вытянутым носом. Глаза у лисы были ярко-багровые, взгляд удивительно осмысленный.
«Предсмертные галлюцинации», – решил Тилвас.
– Ты видишь меня, человек? – произнес лис, наклоняя морду набок. Лис ощерился и недобро сузил глаза. Передней лапой он наступил на грудь колдуна, и это призрачное касание породила волну боли.
Тогда Тилвас понял, что это по-настоящему.
Пэйярту.
К нему пришел сам пэйярту – Белый Лис, хранитель кедровых лесов. Один из сильнейших характерных рёххов, герой многочисленных легенд – коварный, хитрый, опасный Белый Лис.
Который сейчас с живейшим интересом смотрел на Талвани.
– Да… Я… вижу… духов… – едва слышно прохрипел Тилвас. – Здравствуй… пэйярту…
Лис хищно облизнулся.
– Ты даже имя мое знаешь.
– Да.
– Откуда?
Тилвас закашлялся кровью. Ему было слишком тяжело говорить. Он попробовал прикрыть глаза, чувствуя, как растворяется в волнах боли, как молочная белизна небытия постепенно окутывает его пуховым одеялом, но тут лис пэйярту вдруг изо всех сил ударил его лапой по груди.
– Говори, человек! Говори! – приказал он, и глаза его еще сильнее разгорелись алым. –