— В последний раз Ганс говорил со мной из какого-то сарая. Он был совсем не в себе. Кричал, что деревня горит. Что он не хочет умирать один и убьёт княжича. Я уговаривал его, как мог. Потом связь прервалась.
Хвороба снова достал платок, поглядел на него и сунул обратно в карман. Выглядел боярин получше, чем пять минут назад.
— Ну, что дальше было? — поторопил его князь. — Почему в Мишку стрелял?
— А потом со мной связался ты и сказал, что княжич с тобой, и вы едете обратно в Старгород. Но я знал, что княжич может умереть по дороге. И отправил Аксюту вам навстречу.
— Бля, Хвороба! Почему ты просто не сказал мне, что Мишка отравлен? — заорал князь. — На кой хер было нужно в него стрелять?!
— А ты бы поверил мне, князь? — спросил Хвороба. — И дал бы сыну яд?
Князь Всеволод растерянно закрутил головой.
— Вот то-то и оно, — заключил Хвороба.
***
— Это что получается? — спросил князь. — Ты, вроде как, молодец? И Мишку спас? Рискнул и выиграл, так? И княжич твои слова подтвердит, когда в себя придёт?
Хвороба скромно молчал.
— А вот хер тебе! — повысил голос Всеволод. — Даже если не врёшь. Ты жизнью моего сына рисковал! А если бы твой Аксюта застрелил его?!
— Прости, князь! — хрипло сказал Хвороба. — По-другому не получалось. Моя вина.
Я заметил, как на мгновение его глаза торжествующе блеснули. Или показалось? Да хер там!
Не верил я Хворобе. Всем нутром не верил.
— Ничего! — распалялся Всеволод. — Я до всего докопаюсь! Сам следствие проведу. А ты пока под арестом побудешь.
— Я и сам хотел тебя об этом попросить, — согласился Хвороба. — Старый я уже. Сил нет, голова плохо работает. Мне бы в деревню, на свежий воздух. Отпусти меня в Лопухинку, князь! Я там буду ждать твоего суда и приговора.
— В Лопухинку? — удивился князь Всеволод.
— Ну да, — кивнул Хвороба. — Я ведь оттуда родом. Там у меня терем старый — отцовский ещё. Твой дед моего отца к себе на службу призвал.
Хвороба вздохнул, словно вспоминая что-то далёкое.
— Подышу родным воздухом перед смертью. Много ли мне осталось? Отпусти, князь! Можешь и стражу ко мне приставить. А как решишь — казнить меня, или наградить — так я и явлюсь в Старгород. Если жив буду.
— Немой! — повернулся ко мне Всеволод. — А ты ведь тоже в Лопухинку собирался? Оттуда этот твой болотник, я не путаю?
Я так разозлился, что не сразу ответил князю.
— Оттуда.
— А это, выходит, Хворобы родная деревня. Ну что — присмотришь за боярином, пока свои дела решать будешь?
— А у Добрыни Иваныча в Лопухинке дела? — встрял в разговор Хвороба. — Так я помогу! Я там всех знаю, и меня все знают. Принесу ещё пользу княжеству. Может, в последний раз!