Писец ловко разложил складной столик. Поставил на него чернильницу, достал из берестяного футляра перья и лист плотной бумаги. Вопросительно посмотрел на князя.
— Записывай всё, что он скажет! — князь показал на Хворобу.
Писец приготовился писать.
— Давай, рассказывай! — кивнул князь Всеволод Хворобе.
— Про побег я узнал от боярина Сытина и князя Добрыни Ивановича, — Хвороба медленно поклонился мне. — Они ко мне домой пришли.
— Ну, помню, — хмуро подтвердил Всеволод. — А почему сразу не рассказал мне всё, что знал?
— Я испугался, — проскрипел Хвороба. — И решил уговорить их вернуться.
— Чего испугался? — спросил князь. — Того, что я обвиню тебя в сговоре с ними? Так я обвиню, не сомневайся!
— Нет.
Хвороба медленно покачал головой.
— Той же ночью ко мне в дом пришла твоя мать, княгиня Ксения. Она была огненная.
— Как это? — изумился Всеволод.
— Не знаю, — тихо ответил Хвороба. — Княгиня очень злилась на тебя, князь. Прости, но при других я не стану говорить подробно. Тебе наедине скажу всё.
— Скажешь, — хмуро кивнул князь.
Бля! Да этот Хвороба брешет, как сивый мерин! Он по уши завяз в побеге княжича, и теперь выкручивается изо всех сил!
Ладно, сучёнок! Послушаем, что ты ещё расскажешь!
— Когда княгиня ушла, я связался через зеркальце с Гансом. Уговаривал его вернуться. Просил дать мне поговорить с княжичем. Но Ганс отказался. Он проговорился, что даёт княжичу яд болотной осы. Знаешь, что это такое, князь?
Князь Всеволод, подняв брови, посмотрел на меня.
— Яд болотной осы делает человека послушным, — сказал Хвороба. — И медленно убивает его. Прикрываясь княжичем, Ганс хотел добраться до границы. Обещал там дать ему противоядие и отпустить.
— А противоядием от яда болотной осы является сок «сорочьего глаза», — прищурив глаза, сказал князь. — Мне Гиппократ Поликарпыч говорил. Всё сходится, Немой!
Князь возбуждённо подпрыгнул на троне.
Да ни хера не сходится! Дурят тебя, Сева, как последнего простофилю!
Бля! Хвороба хорошо подготовился. Сытина бы сюда! Хотя, неизвестно — расколол бы Сытин эту хитрую тварь, или нет.
По лбу Хворобы катились крупные капли пота. Он достал из кармана шубы платок, вытер лицо. Сухая рука старого боярина заметно дрожала.
Князь Всеволод всмотрелся в лицо Хворобы.
— Херово тебе что-то. Может, доктора позвать?
— Не надо, — мотнул головой Хвороба. — Старость это, князь.
Он горько усмехнулся.
— Сейчас всё пройдёт.
— Сядь, хер ли на ногах стоишь!
— Спасибо! — кивнул Хвороба и тяжело опустился на лавку.
— Дальше рассказывать можешь?
— Да. Сейчас.
Хвороба прикрыл глаза, некоторое время молчал. Потом заговорил: